Ржавчина

— Она обдумала все это. Она пріхала въ Ліонъ нарочно затмъ, чтобы застрлиться. Каковъ характеръ-то? — хать такъ далеко съ твердымъ намреніемъ похоронить себя тамъ. Большой городъ, никто ее не знаетъ. Пріхала пятнадцатаго, остановилась въ H^otel de France и весь день писала что-то. Потомъ оказалось, что писала письма мужу, матери, мн. Удивительно, право, какъ это вамъ-то?… А вечеромъ похала въ телеграфное отдленіе… Ужь это потомъ все узнали. А тутъ только видли, что куда-то узжала минутъ на двадцать. Потомъ пріхала бъ себ и заперлась. А ночью услышали выстрлъ… Открыли дверь… Сидитъ въ большомъ кресл, вся на бокъ свсилась… Кому дать знать? Кого извститъ? Ни на стол, нигд ничего нтъ, что бы могло показать, кто она, гд ея родные. Только на стол и оставила, что маленькую записку къ хозяйк отеля: проситъ извинить ее, — и браслетъ съ брилліантовыми буквами А. В., что мать ей подарила. Вырученныя за браслетъ деньги проситъ употребить на ея похороны. Похоронить какъ можно проще и, главное, скоре.

— А какъ же дали знать матери?

— Да у нея записная книжка въ карман была, — вся исписана по-французски… Вдь она никогда по-русски не писала. А на одной страниц, видятъ, написана по-русски и вложена телеграфная квитанція; разобрали, прочли депешу, что наканун она матери-то давала. Сейчасъ и телеграфировали Александр Аркадьевн.

— Для чего же она такъ хлопотала о таинственности?

— Ахъ, вы знаете, какая у нея голова была… Пишетъ матери кроткое письмо, — всю жизнь свою перебрала. Дйствительно, не красна была… Въ конц прибавляетъ, что прощаетъ ее, но что видть ее не хотла бы и не могла бы… И даже еслибы мертвая увидала мать у гроба, такъ повернулась бы… Вдь надо ея воображеніе для этого!… Только и хлопочу, пишетъ, какъ бы умереть и быть похороненной раньше, чмъ будутъ разбирать вс мои вещи и найдутъ эти письма… И дйствительно, письма такъ спрятала въ коффр, что ужь ихъ нашла тетка, когда пріхала въ Ліонъ.

— А она поспла къ похоронамъ?…

— Нтъ, Annette похоронили за день до ея прізда.

— Хоть это послднее ея желаніе сбылось! — замтила Вра.

— Не совсмъ: Александра Аркадьевна велла вырыть гробъ и перевезла его въ Петербургъ, въ фамильный склепъ, — сказалъ Боловцевъ какъ-то сухо, какъ будто желая добить Вру этою фразой. Онъ сталъ ей противенъ въ эту минуту. Какъ можно было такъ холодно, такъ равнодушно говорить обо всемъ этомъ, особенно ему, знавшему все?…

— И тутъ!…- совершенно невольно вырвалось у нея.

Онъ понялъ, что ее возмутило.

— Какъ хотите, она — мать… Желать, чтобы могила дочери…

— Мать! — не дала она окончить ему. — Да неужели же этимъ именемъ все оправдывается?… Ну, да я лучше замолчу, — она вамъ тетка… Я наврное скажу много рзкаго…

— Да вы, пожалуйста, не стсняйтесь… Я самъ терпть не могу Александру Аркадьевну.

«Терпть не можетъ, а ручки цловать надо, справляться о здоровь каждый день тоже бывало необходимо», — пронеслось у нея въ голов. Продолжать разговоръ съ нимъ она больше не могла. Онъ разсказалъ ей все, что зналъ. Говорить же съ нимъ по душ ей казалось немыслимымъ. Вра встала. Ноги у нея дрожали, голова кружилась, какъ будто посл сильной болзни.

Боловцевъ еще сказалъ нсколько заключительныхъ фразъ, какъ онъ жалетъ Анну, но вмст съ тмъ какъ радъ ея смерти, этому избавленію отъ страданій…

Все это казалось Вр сухимъ, антипатичнымъ и безцвтнымъ… Она протянула ему руку прощаться.

— А вы не пойдете въ залу? — спросилъ онъ ее.

— Нтъ, я домой…

— Прикажете проводить до экипажа?

— Нтъ, благодарствуйте, — отвтила она. — Я сама… Только еще одно слово… Исполните мою просьбу?

— Всегда радъ, любезно звякнулъ онъ шпорами.

— Пришлите мн письмо Анны къ вамъ…

— Если позволите, привезу его самъ… Вашъ адресъ?

Она сказала ему, поблагодарила и стала спускаться съ лстницы.

— Mademoiselle?… — yслыхала она сверху.

Вра обернулась. Боловцевъ быстро сбжалъ къ ней на первую площадку и полушепотомъ сказалъ ей:

— А вдь вс письма Aniiette получила Александра Аркадьевна… Наврное, письмо къ вамъ такъ и осталось у нея.

— Меня это не удивило бы… — едва выговорила Вра и, не оглядываясь, стала быстро спускаться внизъ.

Она не замтила, какъ сла на извощика, какъ очутилась въ своемъ маленькомъ, неприглядномъ номер… Сознаніе, что Анны нтъ, что Анна застрлилась, какъ-то совсмъ окутало ее, захватило всю. Она ничего не видала, ничего не слыхала… Воспоминанія такъ и нахлынули на нее. Нкоторыя картины изъ прошлаго ярко выступили передъ нею.

II.

Три года тому назадъ Вра случайно попала въ Парижъ. Она пріхала съ семьей, гд была гувернанткой. Они поселились въ извстномъ отел, переполненномъ русскими, между которыми чаще всхъ ихъ посщала Александра Аркадьевна Боловцева, богатая вдова, жившая большую часть года въ Париж.

Разъ эта Александра Аркадьевна обратилась къ Вр съ просьбой придти къ ея больной дочери, родившей недавно мертваго ребенка.

— Annette ужасно скучаетъ… Она была бы очень рада побесдовать иногда съ молодой особой… Мы стары для нея… Пожалуйста приходите! Она живетъ здсь же въ отел.

Вра сказала, что придетъ, какъ только будетъ свободна.