Ржавое зарево

Ни прикорнувшая рядом Векша, ни Жежень (которому горькая кручина законопатила глаза да уши похлеще обморочного сна) вроде бы не приметили исчезновения Кудеслава. Про Мысь и говорить нечего: вопреки душевным переживаньям спала она так, будто вновь обернулась неживою вещицей. И хвала богам. И так вечером было предостаточно шума.

Ладно, другим простительно.

Но ты-то, Мечник, воин – почему ты позволил им нашуметь?

Одно утешает – хоть место для ночевки выискал преудобное. Плосковатая гривка, делящая пополам обширный заболоченный луг, на котором и жабе не схорониться: трава уже выжелтела да полегла… Вдоль гривки тянутся редкие кустарники, сама же она почти вся лысая – лишь купа старых деревьев почитай что на самой середке, и все.

В этой-то рощице Мечник и велел ночевать. Со стороны меж мотаемой ветром листвою не различить ни людей, ни коней, ни спрятанного в ямине костерка (во всяком случае, ежели глядеть обычным человеческим глазом); и нельзя скрытно подобраться к ночному становищу хоть через луг, хоть по гриве… нельзя… это, конечно, если охорона не задремает.

Но после вечернего шума… По-над болотистой мокретью звуки разлетаются далеко… Так как же ты не пресек?.. Именно сегодня…

Вот в том-то, верно, и дело, что именно сегодня (вернее, "сего", но уже не "дня").

Оба скрадника были здесь. Один, недобрый, где-то совсем рядом; второй же, давний знакомец-созерцатель, вроде бы угнездился в кустарнике меж гривой да луговиной. Так есть ли прок хорониться, ежели тебя уж и так вынашли?

А все-таки странно. Окажись на месте хоть одного из ржавых точное подобие Кудеслава, по меньшей мере трое из бывших возле костра уже беседовали бы с Навьими, аки свойственники; сам же вятич в наилучшем для него случае отстрадался бы изрядною раной. Так в чем же дело? Не хотят? Не могут?

Э, что проку в гаданиях – даже чужого ЧЕЛОВЕКА не всегда можно понять, а уж вовсе ЧУЖОГО…

Привалившись к древесному стволу (поди, высмотри в полумраке, с какой стороны ни глянь!), вятич торопливо приладил шлем; не вынимая меч из мягких никудышних ножен отцепил их от пояса. Потом скользнул хватким коротким взором по только что покинутому становищу.

Хоть ночь и была светла, но в десяти-пятнадцати шагах – именно настолько отошел вятич – более ли менее отчетливо виднелся один Жежень. Сидел он над самым костром, еще и время от времени принимался ворошить прогорающие уголья увесистым кузнечным молотком, который прихватил с собою (конечно же, не спросясь хозяина) вместо оружия.

Вот ведь горе-охоронщик! Ему бы костер вообще потушить, а он подкладывает хворост. Спасибо, что не темень кругом – иначе бы отсвет сделался виден за несколько верст.

А ночь и впрямь была светлой: как бы возжелав помочь звездам, на безоблачное небо карабкался ущербный, словно надкушенный, кружок волчьего солнышка. Да и запад еще не померк: только-только успевший кануть за виднокрай Хорсов лик додаривал небосклону свое златое сияние.

И ни тебе птичьего, ни звериного крика – словно бы надоевший безроздышный ветер не только выдувает остатки листвы из древеснх вершин, но и всю живность вымел из лесу. Что ж, так случалось и во время прежних появлений ржавых потвор. Хотя при тех, прежних встречах бывал еще и чародейский туман; а нынче даже обычная дымка не поднимается над лугами.

Может, навязчивые скрадники – не Борисветовы посланцы, а их сторонники из здешних людей?

Все может быть.

Может быть даже то, что идти с Мечником всем, кому захотелось, Корочун дозволил ради… Вот покинь сие же мгновение Кудеслав спутников да отправься в одиночку, пешим – глядишь, и оторвался бы от соглядатаев на целую ночь пути. Пока ржавые доморгаются, что одного не хватает… Ведь ты каждую ночь дозорничал не на самом становище, а скрытно, бродя окрест…

Но нет, вряд ли мог волхв предумыслить, будто Кудеслав способен бросить в опасности тех, кто вверился ему так безоглядно…

Может, это ржавые чародеи навевают подобное?

Но разве стали бы они наиопаснейшему своему ворогу нашептывать этакие советы?

Ведь мыслишка-то хороша, ой хороша! Как же ты раньше не додумался, ты, воин?! Впрочем, раньше и не выпадало такого удачного случая. Вот бы торчащему в костровом зареве Жеженю еще и шлем нахлобучить, чтоб парень со стороны казался тобою! Ну, ладно, авось и так повезет…

Не отлепляясь от древесного ствола, Мечник будто стек по нему на укрытую палым листом землю; ползком заскользил к кустам…

Впервые за все время пути шумливый надоедливый ветер не мешал, а помогал вятичу: в тихую пору даже змея выдала бы себя хрустом да шорохом, ползя по этаким грудам сухой листвы, а уж здоровенный мужик, отягощенный бронным железом…

Помог ветер, помог.

И черненый панцирь не мог выдать случайным взблеском, и воинское испытанное уменье не могло подвести…

…И все-таки вятич едва не спугнул его.