Ржавое зарево

В длинном прыжке, всей тяжестью тела, доворотом плеч, широким крепким взмахом руки – всем, чем только можно умножить силу удара точнехонько в скулу… или в то место, где она должна была находиться. И…

И ничего.

То есть самому Жеженю показалось, будто его кулак разлетелся окрест мелкими дребезгами. Однако через ничтожнейший миг выяснилось, что это не кулак брызнул, а искры из Жеженевых глаз. Ибо по этому его кулаку, оказавшемуся целым (в общем-то и почти), а еще по левой пятерне да по коленям с глумливым чмоканьем ударила вскинувшаяся дыбом земля.

Еще миг потребовался парню для окончательного осознания, что стоит он на четвереньках почти там же, откуда кидался в драку. Стоит, и снизу вверх обалдело таращится в черное пятно, прикидывающееся лицом ржавой потворы.

– Отвел себе душу? – внезапно пророкотал из недр этого пятна хрипловатый бесстрастный голос. – Коли нет, продолжай еще – я не имею куда поспевать.

Не насмешка, не издевательство – спокойное и почти дружелюбное предложение. А голос… Что ж, так вот, со взрыкиваниями да подвывами, и надлежит, небось, разговаривать волку в человечьем подобии…

Жежень встал; не отрывая насупленного взгляда от супротивника принялся то ли ладони обтирать о штаны, то ли штаны ладонями. Парень тянул время, соображая, как бы теперь выкрутиться – коль и не с честью, то по возможности целым… И ведь еще нужно было выдумать способ упредить волхва, который, оказывается, вовсе зря счел Идолов Холм безопасным местом…

Сердце вновь начинало заходиться от злобы – теперь уже не на всякое-разное, а на именно эту вот грязнобурую вражину. Что ж, злоба при подобных делах чувство уместное, лишь бы не через край души. Но сдержанностью Чарусин закуп отродясь не страдал. Оттого-то и доставалось парню в драках, что он, легко взъяряясь, ослеплял себя. И разные умные люди частенько ему об этом говаривали, и сам он это прекраснейшим образом понимал… но всякий раз пресловутая вздорность брала свое.

Без сомнения, успей лишь Жежень опамятовать, стать собою самим, так здесь, на мокром склоне Идолова Холма все сложилось бы, как всегда (вот только уж с этаким-то супротивником парню бы точно не отстрадаться лишь синяками, ссадинами да расквашенной рожей)…

К счастью, Жежень опамятовать не успел.

Помешал выворотень.

– Не злоби себя, – сквозь звероватый хрип потворного голоса прорезалась вдруг такая мягкость, такое участие, что парень снова будто окостенел от неожиданности.

– Не злоби себя. Не досадничай. Не умучивай ноги спешиванием… спешением по никудышней дороге. Все равно ты не успеваешь исполнить веление этого… охранильника при каменном медоведе. В нынешний самый миг Изначальная Кость попадает в обладание, которому предназначена. Не сумеешь осквернить, обессилить: не выищешь, не достанешь тех, кто при НЕЙ. А ежели выищешь… – участливый голос ржавого вдруг лязгнул, как лязгает захлопывающаяся клыкастая пасть. – Зря будет. Будет, что ты выискал свою сгибель.

Парень судорожно глотнул. С чего б это выворотню тратиться на угрозы, когда он, похоже, одним щелчком может по уши в землю вогнать? Или не может? Ох, как-то неохота испытывать его способности…

И еще мельком подумалось парню, что выворотень точно не из тех, которые памятной ночью захаживали к Чарусе. Те малость правильней говорили, а этот вот, нынешний…

– Хотелось бы мне понять, почему ты с первого же мимолетного взгляда счел нас злыми ворогами? – вдруг звучно и чисто произнес "нынешний". – Разве мы причинили вред тебе или кому-нибудь из любимых и почитаемых тобою людей? Разве ты страшными клятвами обязался исполнять вздорные прихоти старца, изувечившего свой разум непосильной ношею чрезмерной премудрости?

Ржавый приумолк, словно дожидаясь ответа, но парень не смог бы выговорить ни слова. Все силы без малейшего остатка (и без малейшего прока) Жежень тратил теперь на попытки устоять на враз ослабевших ногах.

– Поверь, мы искренне желаем добра, – слышал это парень, или как-то иначе забирались в его разум чужие, не им рожденные мысли? – Мы сделаем для тебя то, на что не способны ни старик, раздавленный непониманием сути собственных знаний, ни хранимые им равнодушные боги. Мне ведомо, о какой помощи ты собирался молить их и его. Зря собирался – они не захотят или не смогут пособить главной твоей беде. А я…

Резко вскинув руку (Чарусин закуп успел приметить высунувшуюся из рукава вполне человеческую, разве что немного длинноватую кисть), страшилище смахнуло с головы колпак. Вновь будто в самое нутро Жеженевой души проникла чужая речь, и парень невольно зыркнул на рот стоящей перед ним потворы.

Так и есть.

С кратким, но все-таки с опозданием ржавый человек (да нет же, вздор – какой там человек!) спохватился, зашлепал тонкими серыми губами – не в лад, забавно. Вот только забавляться этим зрелищем у Жеженя не оказалось ни малейшей охоты. Что там забава – парень даже не вдумывался в смысл выворотневой молви (это ежели слово "молвь" можно счесть уместным при таких обстоятельствах).

Лицо…