Ржавое золото

Вот так прекратил существование человек, известный в миру как Фредерик Доминик Теофил, и родилось новое существо — Рене де Спеле Срединный, которому были доступны и материальный и духовный миры. Только в самое последнее время, после кропотливого исследования архива этого и потустороннего миров, мне удалось установить связь между юным Фредериком Домиником Теофилом и многоликим, полиморфным, неуловимым, неудержимым, грозным Рене де Спеле. Уверяю вас, это была очень и очень нелегкая работа, ибо Ад и Небо наложи гриф «абсолютно секретно» на все сведения о страшном грабителе, беззаконном создании. Впрочем, это совсем иная история, хоть и захватывающая.

Вот вы и знаете теперь, что встреча со Старухой, хотя и закончилась с традиционным счетом 1:0, имела смысл, обратный тому, на который намекала цыганка-чумной дух. Откуда же рядовому духу знать истинный смысл? Его не знал тогда никто во всех трех мирах, ибо Старейший и де Спеле искусно замели все следы.

Итак, мой юный коллега, я закончу. Как видите, история Фредерика имела самое непосредственное отношение к истории Ржаво-Золотой цепи. Продолжайте, ибо далее последуют баталии и кровопролития в духе традиционного боевика.

Глава 25

Перед возвращением Срединного на берега коварной речушки в лагере его союзников воцарилось глубокое уныние. Уже погас лиловый (снаружи черный) купол, исчез караульный дьявол, на месте адского пламени текли спокойные воды Яру-Дзанг, а Рене де Спеле все еще не появлялся на горизонте. Матильда, забыв о своей новой сущности, плакала, как обыкновенная деревенская девчонка, потерявшая любимого. Виола пыталась ее утешать, но у нее самой порой срывались слезы, и голос явственно дрожал. Все страхи Виолы возвратились с новой силой.

Бывшая ведьма, лишившись нового покровителя, могла не только вернуться под иго Князя Тьмы, но и понести жесточайшую кару за отступничество. Контанель хранил мрачное молчание, но душа его тоже терзалась. Во-первых, он жалел, что оставил господина де Спеле наедине с его, а значит, и своими врагами, а во-вторых… Во-вторых, он тоже боялся. Недавно в нем началось нечто вроде раздвоения личности. Одна, достаточно робкая и привычная, изо всех сил тянула Контика в колею нормальной обыденной жизни, где самое большое храбростью будет не заплатить трактирщику за обед; другая, возникшая совсем недавно, смущала разум дерзкими планами и жаждала приключений. Возможно, Цепь пробудила в Контанеле личность древнего авантюриста, возможно, золотые звенья просто скроили человека заново, во всяком случае, Контанель метался между двумя половинками собственной души, раздираемый противоречиями. Один Контанель радовался нежданному освобождению от Срединного и тут же дрожал за собственную шкуру, другой виконт де Эй рвался на помощь другу и покровителю Рене Срединному. Один боялся его и потому почти ненавидел, другой боготворил Рене де Спеле, один лелеял мечту о золоте, другой о дружбе. Оба хотели есть.

Рене де Спеле возник беззвучно и еще несколько секунд колебался расплывчатым контуром, прежде чем окончательно материализоваться. Матильда испустила пронзительный вопль, словно фрейлина, узревшая на своей шемизетке лягушку.

— Ну, чего ты орешь, Тильда? — спросил Срединный, небрежно стряхивая с плеча микроскопические частички серы. — Все уже кончилось.

У Контанеля глаза вспыхнули восхищением, он вскочил на ноги:

— Поздравляю!

Рене пожал протянутую руку, стерпел жаркие объятия Матильды и ничего не ответил на робкий вопрос Виолы: «А что с Чертом?»

— Хватит отдыхать! — заявил он решительно. — Волынить дальше просто нет смысла. Отныне нам нет необходимости скрываться.