Ржавые паруса

Пригибая голову и осторожно переступая по гнущемуся решетчатому полу, Сайнжа вернулся к шлюзу. Сидевшая на травяной кучке рядом с люком Фелиция повернула голову на звук. Из-за длительного бездействия упругие двигательные тяжи в ее коленях ослабли и соскочили с шарниров. При любой попытке встать вертикально автоматон грузно падала. Альясы с тревожным рычанием метались вокруг, настойчиво подпихивая головами и дергая за сломанные кисти.

В конце концов охотник прикрикнул на зверей (ворча, те нехотя отошли в сторону) и потребовал от Фелиции сидеть смирно. Пораскинув умом, он нашел способ доставить автоматон в Хаабо. Соорудил за минувший вечер из местного бамбука, лиан и обрывков ткани простенькое боцманское кресло, которое лебедкой подтягивают на канатах к вершине мачты для ее осмотра или починки. Когда Фелиция займет сидение, он для надежности привяжет ее ремнями, пристроит люльку с механической девушкой себе за спину и направится в обратный путь.

— Лови, — держась за ободверину люка, Сайнжа протянул автоматону сейф. Фелиция ловко подцепила его петлей-крюком за выдвижную рукоятку на крышке, помогая себе обломком левой руки. — Там то, о чем ты просила. Сейчас вынесу... тела.

Охотник вернулся к пульту управления. Мысленно прося мертвецов простить невежду, посягнувшего на их посмертный союз и вечный покой.

Теперь ему была доподлинно известна цепочка событий, завершившаяся трагическим падением в Великие леса Лаймерины. Он знал имена погибших, историю их жизней, взгляды на мир, характеры, даже мелкие смешные привычки — все, что сохранила безукоризненная память автоматона, не ведающая провалов забытья и не способная подменять одно воспоминание другим, более удобным.

Выслушав повесть Фелиции, Сайнжа испытал короткий приступ сокрушительной, опустошающей душу печали. Они не заслуживали такой смерти. Эти двое принадлежали к той редкостной, драгоценной породе людей с неугомонным, жаждущим новых открытий нравом, с которыми он мог бы найти общий язык. Они могли бы стать компаньонами. Напарниками. Чем-то бо;льшим, чем друзья.

Прах подери, из них вышел бы отличный экипаж. Тот, о котором он всегда мечтал.

Но единственное, что Сайнжа с Найхави теперь мог сделать для этих двоих — поочередно извлечь искалеченные, мумифицированные тела из тесных объятий ложементов и с надлежащим почтением завернуть в скроенные из парашютного шелка саваны.

Первым он достал темноволосого пилота, невольно содрогнувшись, когда бережных прикосновений оказалось недостаточно. С тихим хрустом, напоминающим тоскливый вскрик гибнущей жертвы, сгнивший остов переломился. Иссохшее тело в обрывках одежды не разогнулось, оставшись скрюченным по форме изгиба кресла. Закутанное в саван, оно напоминало кокон невиданной гигантской гусеницы.

Из коконов обычно вылупляются бабочки, подумалось Сайнже, но этот кокон не скрывает в себе новой жизни. Только тлен и прах.

Труп был почти невесомым. Второй космен, при жизни бывший мужчиной рослым и широкоплечим, оказался тяжеловат и после смерти. С немалыми усилиями охотник вытащил тело из кресла, уложив на пол. Длинные светлые волосы зацепились за металлический браслет Сайнжи. Не заметив этого, охотник дернул рукой. Пара истлевших прядей оторвалась, неощутимо легкой паутиной оплетя запястье.

Нынешнее утро Сайнжа провел, яростно полосуя шуршавшую под ножом ткань парашюта и обшаривая окрестности в поисках мертвых и достаточно высушенных солнцем деревьев. Из нарубленных стволов, сухостоя и узловатых плетей лиан ему удалось сложить плоскую груду высотой примерно по колено. На этой погребальной платформе Сайнжа и устроил тела бок о бок. Перенес ближе Фелицию, упрямо тщившуюся ползти самостоятельно, подтягиваясь на искалеченных руках.

Тень вскарабкался на просевший под его тяжестью борт вельбота и замер там в неподвижности, щеря оскаленную пасть и медленно поводя влево-вправо тяжелой головой. Призраку взбрело в башку навязчиво таскаться за охотником, обдавая ацетоновой вонью дыхания, толкая жестким хвостом и словно принюхиваясь к запаху хумансоо. Порой, когда альяс оказывался слишком близко, со зрением Сайнжи на пару ударов сердца творилось что-то пугающее. Мир распадался на тысячи крохотных частиц, цвета причудливо менялись местами, закручиваясь бесконечной текучей спиралью, в ушах шелестели обрывки чужих, призрачных голосов. Требовавших, отдававших команды, вкрадчиво нашептывавших и давящихся паническими воплями. Стоило зверю отойти, как все возвращалось на законные места.

Откинув щелкнувшую крышку, охотник большим пальцем крутанул зубчатое колесико. Старая зажигалка, прошедшая немало тяжелых испытаний и с честью вынесшая недавнее падение в водопад, с шипением выбросила короткий язычок пламени. Увядшие листья и сухие перегородчатые стволы занялись недружно и неохотно. Огонь перескакивал с ветки на ветку, лениво облизывая нарочно приготовленные Сайнжей зазубренные щепки и порождая клубы серого, едкого дыма.