С аквалангом в Антарктике

Планировать было необычайно легко и приятно, вода равномерно поддерживала тело, и я медленно падал в синюю глубину, где далеко внизу светилось белое пятнышко. Спуск продолжался уже долго, а пятно не изменялось. Посмотрев на глубиномер, я увидел, что нахожусь глубже 20 метров. На секунду я почувствовал сомнение в том, что белое пятно — это именно то, что мне нужно. Но спуск все продолжался, и наконец, как будто с высоты многоэтажного дома, сквозь прозрачную воду я увидел дно, уступами опускающееся вниз. Гидрологическая вертушка теперь была хорошо видна, она казалась совсем крошечной. Я понял, что глубина намного превзойдет 30 метров, и решил опускаться до 45 метров, но не глубже.

Наконец коснулся дна. В двух метрах от меня лежала вертушка — я и не думал, что она так велика. Белый обтекаемый поплавок с одной стороны оканчивался двумя стабилизаторами, с другой торчало прозрачное колесо счетчика течений. Однако не прибор прежде всего привлек мое внимание: рядом со мной колыхались в воде необыкновенные щупальца какого-то животного исключительной красоты. Чрезвычайно нежные, ажурные, длиной почти в полметра, они совершенно симметрично поднимались со дна, образуя изящный колокол. Мне никогда не приходилось видеть ничего подобного, но я сразу понял, что это морская лилия. Морские лилии не растения, как можно подумать, а животные, родственные морским ежам и морским звездам. В далеком прошлом они были широко распространены в морях, а сейчас представители этой, когда-то многочисленной группы встречаются довольно редко, в основном в тропиках или на больших глубинах, и мало кому доводилось видеть их под водой. Рядом с морской лилией росли тоже странные невиданные животные — со дна поднимался целый лес гидроидов, необычайные асцидии с короткой сморщенной шейкой и округлым, блестящим, розовым телом. Глубина была 42 метра, значительно больше, чем при всех наших предыдущих спусках в Антарктике.

Работа на такой глубине требует особых навыков: воздух становится ощутимо плотным и появляются первые, пока еще не ясные признаки глубинного опьянения. Водолазу трудно сосредоточиться, он подолгу обдумывает, как выполнить самую простую работу. Дышать по-прежнему легко, но возникает странное ощущение, что воздух не попадает в легкие, все время остается желание сделать глубокий вдох. Работать можно только исключительно спокойно, делая медленные, ленивые движения. Если со стороны посмотреть на подводника, находящегося на большой глубине, может показаться, что он дремлет — так медленно он работает. Стоит сделать несколько резких, быстрых движений — и дыхание учащается, сразу ухудшается самочувствие, а восстановления на такой глубине почти не происходит. Если подводник работал только на небольших глубинах и попытается так же вести себя на глубине 40–50 метров, он подвергнется смертельной опасности. Когда-то я уже работал на такой глубине, но с тех пор прошло много времени, и теперь я должен был действовать особенно осторожно. Около минуты я спокойно лежал на дне, разглядывая морскую лилию, потом оттолкнулся от камней — лучи морских лилий закачались в воде — и переплыл к вертушке. Плавными, ленивыми движениями я остропил аппарат, продев капроновую веревку через стабилизаторы. Три раза дернул за веревку — сигнал «поднимайте наверх» — и отчетливо ощутил, что противоположный конец веревки свободен. Видимо, наверху ее почему-то отпустили. Некоторое время я раздумывал, как поступить; выходило, что придется подниматься, а мне еще хотелось осмотреть и собрать новых, необычных животных. Потом трижды дернул за страховочный конец. Под водой я пробыл недолго и, несмотря на довольно большую глубину, можно было выходить без выдержек. Пушкин начал меня вытаскивать, и вскоре я увидел второй конец ведущего к вертушке фала, он действительно свободно плавал в воде. Вылез в тесную лунку и подал Чиковскому конец веревки, идущей к прибору. Хотелось еще раз спуститься, но сначала нужно было вытащить вертушку. Даже общими усилиями Саши и Стефана, высоких и сильных мужчин, сделать это оказалось нелегко; тонкий капроновый фал растягивался, резал руки, а поднять сорокакилограммовый прибор нужно было на высоту четырнадцатиэтажного дома. Мне довольно долго пришлось сидеть в стороне, ожидая, когда вертушка будет вытащена.