С аквалангом в Антарктике

Примерно неделю мы занимались главным образом количественными сборами, а затем стали включать другие, более интересные и приятные работы. Правда, каждый день по-прежнему собирали одну-две количественные пробы и на их разборку уходила львиная доля того времени, которое мы проводили за лабораторным столом, но сама разборка стала проходить быстрее и менее напряженно. Теперь мы собирали редких животных и, что занимало основную часть времени, выясняли количество крупных организмов на дне моря. Ясно, что крупные, но сравнительно редкие животные только случайно могут попасть в маленькую рамку количественного сбора. Если они все же попадают, их вес (биомасса) намного превышает вес всех других организмов и тем самым искажает правильную картину. Для учета таких животных мы применяли довольно простой способ. Водолаз укладывал на дно рамку, подсчитывал число крупных животных и записывал на пластинку из матовой пластмассы результат, перекладывал рамку и делал все сначала. Для обработки таких материалов применяли статистические методы — это давало возможность оценить точность результатов и выяснить некоторые особенности биологии донных животных. Эти погружения были интереснее, чем сбор количественных проб, так как нужно было тщательно осмотреть довольно большой участок дна, но в то же время они имели и недостатки. Точность математических методов быстро возрастает при увеличении числа рамок, значит, их нужно было сосчитать как можно больше за каждое погружение. Нежелательно и разбивать подсчет на два или три спуска — при этом страдает однородность материала. Сидеть под водой приходилось подолгу, и к концу спуска мы уже не чувствовали никакого удовольствия, правильнее сказать, мы не чувствовали вообще ничего, кроме холода. Несмотря на это, наше общее состояние внезапно и резко улучшилось, исчезла ужасная усталость к концу дня, мы были в прекрасной форме, чувствовали себя бодрыми и здоровыми. Процесс акклиматизации, видимо, шел вперед. Неожиданно мы перестали так резко ощущать холод под водой, почти незаметно продолжительность спусков стала расти и теперь составляла обычно 35–40 минут, столько же, сколько в условиях Крайнего Севера. Сперва почти в шутку, а потом все чаще и серьезнее, начали мы обсуждать проблему: а не перейти ли нам на четыре погружения в день. На Севере подобные намерения считались у нас нездоровой крайностью, но там времени было много, а здесь — в обрез, конца же работы не предвиделось. Правда, некоторые обстоятельства нас удерживали: мы хорошо знали, что рано или поздно потеряем форму. Даже очень здоровому и выносливому человеку с трудом даются постоянные погружения в тяжелых условиях, усталость после нескольких месяцев такой работы — неизбежное явление. Мы должны были позаботиться о том, чтобы сохранить высокую работоспособность на всю экспедицию. Что толку было бы, если бы мы напряженно спускались один-два месяца, а остальное время тянули работу через силу? Обсудив это, решили подождать еще неделю, чтобы получше акклиматизироваться.

Начали наблюдения за поведением рыбы. На таких исследованиях настаивал А. П. Андрияшев: ведь никто из ихтиологов еще не видел антарктических рыб в естественной среде. Особенно интересовала Андрияшева икра рыб и то, как они ее откладывают, — это тоже было неизвестно. Пушкин выследил одну рыбу, постоянно прячущуюся в норе между камней, и при каждом спуске подплывал к этому месту. Рыба всегда была там и спокойно скрывалась в своей норе. Но камни были большие, сдвинуть их с места не удалось, и мы так и не узнали, была ли там икра.

Для сбора особо мелких водорослей и животных, которых невозможно взять рукой и очень трудно загнать в сборочную сетку, у нас было особое всасывающее устройство — мы называли его «зверосос». Принцип действия этого аппарата несложен: если в трубу, стоящую вертикально в воде, впустить снизу воздушный пузырь, он начнет подниматься по трубе вверх, увлекая воду, которая будет всасываться в трубу снизу. Так и устроен «эверосос», с тем дополнением, что вода проходит через фильтр, на котором остаются животные и водоросли. Труба «зверососа» поддерживается поплавком, воздух подается из баллона, на всасывающий патрубок привинчен нож, которым можно соскребать животных с грунта. Этот прибор расходует много воздуха: если водолаз пускает его в ход, море наверху вскипает пузырями в круге диаметром 8—10 метров, от воды валит густой туман. Наш аппарат был испытан в Баренцевом море, и мы не ожидали от него никаких неприятностей.