С чистого листа 2

— Ну, ты знаешь, что можешь рассчитывать на нас, и дай другим друзьям знать тоже. Картер потребует много времени. Если Баки нужен будет перерыв, можешь оставлять его с нами, ты знаешь, мы только рады будем. Если вам с Тессой нужен перерыв, позволь нам и остальным помочь. Дай людям здесь в магазине и на другой точке знать. Кто-нибудь еще наверняка тоже через это проходил и может рассказать, что это такое.

— Никогда об этом не думал, но ты прав. У одного из моих механиков в Honda умерла мать от рака груди в прошлом году, — он скривился, вспомнив об этом.

— Предполагается, что это даже намного хуже, чем лейкемия. Шансы у Картера высоки, так что слишком не раскисай, — сказал ему я.

Он снова кивнул:

— Это все?

— Да, вроде бы все. Мне нужно поехать домой и дать знать Мэрилин. Когда начинается лечение Картера?

— В пятницу утром, и затем два раза в неделю на протяжении шести недель. Приезжайте к нам домой в воскресенье.

— Конечно. Пусть Тесса позвонит Мэрилин и они это решат.

Затем я встал и отправился домой, чтобы рассказать новости Мэрилин. Она согласилась со мной, что все складывалось так, что уже делалось все возможное.

Мой личный опыт касаемо рака был ограничен, но не обнадеживающим. Семья Бакмэнов никогда не страдала ни от рака, ни от пороков сердца, ни от диабетов или чего-либо еще из крупных болезней. Тем хуже для нас, я думаю. У нас всех только инсульты да Альцгеймер. Я задумывался о том, как именно прошло мое «перерождение» – сердечный приступ или инсульт? Если приступ, то это был бы самый первый в жизни!

А в семье Мэрилин все было повязано на раке. И Хэрриет, и Большой Боб умерли от него, и ее младший брат Майкл бы подхватил несколько видов, прежде чем умереть. Когда у Хэрриет обнаружили рак, все было уже слишком запущено, чтобы вообще пытаться его лечить, но я помнил весь тот ад, через который прошли Большой Боб и Майкл. Химиотерапия была для них сущим адом на Земле, с потерей веса, тошнотой, рвотой и потерей волос, все, как и слышали об этом.

Я очень надеялся, что для Картера все будет проходить легче, но я сильно сомневался, что так и будет.

1993-й год начался так же, как и тогда, и я не смог найти каких-либо отличий от прошлого раза. Откуда мне было бы знать? На первой жизни я не заметил ничего серьезного, поскольку для меня это не имело значения. Взрывы в Центре Международной Торговли в Нью-Йорке приняли для меня совсем иное значение, когда я вспомнил о том, что произойдет в 2001-м году. Вышли компьютеры Pentium, которые по мощности и скорости значительно превзошли старые 486-ые модели. Мы сразу же обновили компьютеры в офисе за мой счет, не желая ждать еще пять лет, прежде чем государство этим займется. По всему миру казалось, что планета погружается в ад, как и раньше.

А насчет Конгресса – мы провели большую часть 1993-го года в работе над запланированным «Контрактом с Америкой» с фондом Наследия. Я тратил как минимум неделю, если не две, отслеживая прогресс по всем десяти пунктам. Как и предсказывал Марти, каждый Республиканский или консервативный лоббист в городе постоянно совал туда свой нос, «советуя», как «сделать лучше» наше законодательство. Бюджетная и льготная реформы обещали стать той еще морокой! Это нужно было сделать, но это было, как на фабрике по производству сосисок – вы действительно не хотите знать, что туда кладут!

Химия Картера тоже оказалась ровно настолько ужасной, как и предсказывалось. Бедный малый провел свои девятый день рождения, выблевывая почти все свои внутренности после сеанса химии. К тому моменту он почти ничего не усваивал из еды, и у него выпали все волосы. Он только блевал и плакал, блевал и плакал, но он был боец, это уж точно.

Иногда это зрелище становилось уж слишком тяжелым для его старшего брата, и тогда мы забирали его на выходные. Баки был хорошим мальчиком, но все это было невероятно напряженно. Вот так внезапно Картер стал центром семьи. Если Баки хотел куда-нибудь или что-нибудь сделать, этого могло не случиться, или все могло быть отменено в зависимости от состояния Картера. Такое может сделать человека обидчивым. Баки был хорошим малым, и много помогал, но это на нем сказывалось. Он не был сумасшедшим, как мой братец, но это в природе человека – злиться из-за внимания. Он пытался это сдерживать, и периодически оставался у нас и выпускал пар, гоняя с Чарли по участку.

К концу шестой недели Картера сняли с химиотерапии, но ему нужно было каждую неделю обследоваться у своего онколога в клинике Джона Хопкинса. Через неделю, когда Картеру стало получше, и он снова смог есть, мы с Мэрилин затолкали их в G-IV и отправили на неделю в Хугомонт.

Первое переливание Картеру после химии было обнадеживающим, но не слишком уж хорошим. Последующие тесты после их возвращения с Багам не дали настолько уж позитивного результата. Рак замедлился в развитии, но не был излечен до конца. Требовался второй круг химиотерапии с более мощными лекарствами и на больший срок. Все это началось в мае.