С чистого листа 2

Конечно же, я обсудил это со своей женой, особенно учитывая, что она была поверенной фонда Бакмэна, и она бы выписывала чек.

Таскер и Тесса широко выпучили на меня глаза!

— Четыре миллиона?! Долларов?! Ты не можешь… в смысле… Ты шутишь?! — забормотал мой друг.

— Таскер, я не могу забрать свои деньги с собой в могилу. Может, когда-нибудь что-нибудь, до чего дойдет тот профессор, спасет мне жизнь, ведь так? Тем более я не жажду просто быть богачом. Это инструмент, и как же еще можно его использовать лучше, чем для этого, — ответил я.

— Вот же гребаное дерьмо! — воскликнул он, отчего все дети начали хихикать.

Мэрилин грозно взглянула на наших отпрысков и отчитала их:

— То, что дядя Таскер так сказал, не значит, что вам тоже можно.

— Нам надо помыть ему рот с мылом? — спросил Чарли.

Баки тоже с ухмылкой закивал.

— Конечно, как только найдете способ его повалить, — ответил Мэрилин.

Чарли осмотрел Таскера, который угрожающе посмотрел на него в ответ.

— Может, позже.

— Дядя Карл, но если вы достаете профессора, почему вы называете его кафедрой? — спросил Баки.

Я только моргнул.

— Я сам точно не знаю, Баки. Думаю, потому, что им в старые времена давали довольно интересную кафедру, за которой можно было сидеть, но я никогда не спрашивал.

— А.

Так появилась кафедра педиатрической онкологии имени Картера Генри Таска в центре Джона Хопкинса. Это потребовало немного бумажной волокиты, и затем университету пришлось нанять человека, чтобы занять кафедру. Это мы уже не могли решить, поскольку мы ни черта не смыслили в педиатрической онкологии. И это было правдиво. Кафедра бы начала работать в осеннем семестре 1994-го года, и нас с Тасками пригласили на церемонию большого открытия, или как они там это назвали. Но это бы случилось не меньше, чем почти через год.

В то же время мне нужно было вернуться к моей работе в качестве одного из лидеров свободной страны. Я не скажу, что все это было отвлечением от работы. Большим отвлечением для меня было бытие конгрессменом, чем другом. И все же мне нужно было вернуться в Вашингтон, и начать бороться за мою «Защиту закона о Второй Поправке», как я планировал формально назвать этот проект.

У меня были весьма конкретные мысли насчет самого законопроекта, которые мы сократили до «Исполнения для оценки» или «ИДО³». Я хотел, чтобы в моем проекте была парочка очень специфичных моментов, и моими главными противниками уже становились не Демократы, а мои коллеги – Республиканцы! Демократы бы просто брали и отклоняли все мои предложения, но после 1994-го года они были бы в меньшинстве. Они могли голосовать против, но были велики шансы, что у нас было бы такое преимущество, что мы могли продвинуть даже закон, на который было наложено вето. Хотя Национальная Стрелковая Ассоциация бы никогда не позволила накладывать никаких разумных ограничений на оружие. Тем, чего я хотел, было:

• Обязать все штаты в обязательном порядке выдавать разрешения на оружие;

• Обязать все штаты принимать разрешения из всех других штатов;

• Снять запрет на боевое оружие (Это еще не было законом, но стало бы в следующем году. И было бы последним вздохом Демократического Конгресса);

• Ограничить амуницию граждан до десяти патронов независимо от максимального объема, который может быть прострелен самим оружием.

Что-то из пунктов было мило и близко Республиканцам, и прошло бы вперед без каких-либо вопросов. Вопрос о правилах разрешений на ношение оружия обсуждался годами. После своего опыта преследования Хэмилтоном Мэрилин и Чарли я сам одобрял все это. Я также знал, что с некоторыми более либеральных штатах вроде Мэриленда и Массачусетса будет больше трудностей. И все же я подумал, что мы можем рассчитывать на голоса конгрессменов из более консервативных сельских округов этих штатов.