С чистого листа 2

Точно так же снятие запрета на боевое оружие было бы одобрено среди Республиканцев. Это был один из самых тупейших наших законов, который решал, что пистолет был боевым оружием, только из-за того, как он выглядел. Военные же отлично знали, что такое боевая винтовка. Это полностью автоматическая винтовка, которая стреляет патронами среднего размера (меньше, чем у ружья) с отсоединяемым магазином. Конгресс же пытался запретить оружие, судя по его внешнему виду. Если что-то было похоже на АК-47, даже если это было полуавтоматическое оружие, это считалось боевым оружием. М1 Гаранд же, который походил на обычное ружье, также был полуавтоматическим, и на самом деле был даже более мощным и метким, боевым оружием не считался. Они придумали кучу глупых правил и исключений, основываясь на том, складывался ли приклад, был ли там глушитель, была ли там рукоятка или даже подствольный гранатомет! Забудьте о том, что автоматическое оружие и гранатометы уже изначально были незаконными, и одно только владение могло отправить вас в кутузку. Нет же, теперь они стали частью запутанной категории боевого оружия.

Большая часть всего этого была просто хлопушками да кусками пластмассы. А еще – почти никакие преступления не совершаются длинным оружием. Их трудно прятать, и они довольно непрактичны. Преступники пользуются пистолетами. Опасным это оружие сделал не их внешний вид, а то, что они используют магазины с увеличенной емкостью. Были увеличенные магазины на тридцать патронов, которые торчали снизу рукояти, а некоторые виды боевого оружия могли предложить магазины на сотню патронов или даже больше, и найти их можно было в магазинах военного типа.

Нам нужно было нечто намного проще. Убрать все правила о том, что является боевым оружием, а что – нет. И просто указать, что граждане не могут владеть автоматическим оружием и использовать магазины емкостью более десяти патронов.

Национальная Стрелковая Ассоциация была бы счастлива снять запрет на боевое оружие. Для них любое ограничение на владение оружием было чистой анафемой. Каждый раз, когда какой-нибудь штат обходил федеральный закон об оружии, они уже на следующий день там с этим разбирались. Они бы также начали оспаривать ограничение на емкость амуниции, но я подумал, что смогу это решить. Большая часть общества не может взять в толк, зачем кому-то нужно охотничье ружье в стиле М-16 (AR-15) с магазином на тридцать патронов.

Я также знал, что они начнут возмущаться, что такое невозможно выполнить. Они могли бы даже выстроить в шеренгу кучку изготовителей оружия и амуниции, которые бы, в свою очередь, поклялись на на стопке Библий, что они не могли изготавливать магазины с такой емкостью, поскольку это было бы слишком затратно и обанкротило бы их. Это была чистой воды чепуха. Все, что нужно было сделать – это всего-то взять уже имеющийся магазин, оттянуть язычок до самого конца, чтобы увеличить свободное место, и затем заменить имеющуюся там пружину на пружину поменьше. Мы даже могли добавить дополнение к законопроекту, запрещающее переделывать гражданские магазины на десять патронов в военные, с полной емкостью, ведь были же законы, запрещающие переделывать полуавтоматическое оружие в автоматическое.

Единственное, чего я не собирался отменять – это закона Брэди, федерального закона, требующего проверки всех личностей, приобретающих оружие. В этом вопросе чувства у меня были смешанные. Нет, скорее всего, это не лучшая идея – позволять сумасшедшим и преступникам приобретать оружие, но это бы не помешало им их получать. Все равно в самом законе была куча лазеек. Куда важнее, от такого тактического решения Демократы бы громко возмущались об «ИДО», и без зазрения совести вытащили Джима Брэди. «ИДО» было бы легче провернуть, если бы это не соприкасалось с законом Брэди. В таком случае Стрелковой Ассоциации пришлось бы их сливать воедино.

На тот момент у нас уже были наброски десяти законов, которые мы собирались сделать основной частью нашего «Контракта с Америкой». Общая идея же была до конца не доработана, и СМИ еще не пронюхали о наших планах. Ньют собирался озвучить все это весной после окончания праймериз. В то же время большая часть Банды Восьмерых регулярно наведывалась в фонд Наследия, и некоторыми вечерами мы собирались в нашем клубе (в моем кабинете в доме на Тридцатой) с юристами из фонда Наследия. Мы тогда прорабатывали следующие законопроекты, хоть где-то и постоянно менялись названия, когда мы пытались найти более благозвучные названия: