С чистого листа

Я в раздевалке с тридцатью другими девчонками, и именно так кошмар всегда и начинается. Все, кроме Кэролайн Лашемп и Бейли Бишоп, пялятся в свои шкафчики, словно это как-то скроет их из виду. Даже Кендра Ву тянет время, сидя на скамейке и лихорадочно треща в телефон, как будто она самая уверенная персона в мире, попутно оборачивая полотенце вокруг бедер. Поднявшись, она завязывает его, и мне знакомо это движение, потому что я проделывала его сотню раз.

Мне хочется крикнуть: «А мы тебя видим, Кендра! Тебе не спрятаться от глаз таких же, как ты! Но кому какое дело? Ты выглядишь прекрасно! Мы все выглядим прекрасно! У нас волшебные и восхитительные тела, и нам никогда не надо их стыдиться!»

Бейли рассказывает мне о спасателе по имени Брэндон Как-его, на которого она впервые в жизни по-настоящему запала (не путать с ее самой первой любовью, Кристофером Робином из «Винни-Пуха»). Она прислоняется к шкафчику и размахивает руками, как она всегда делает во время разговора, и выглядит она, разумеется, сошедшей с обложки журнала «Севентин», хотя на ней и уродливый, бесформенный кусок материи, являющийся положенным нам по распорядку черным цельным купальником.

Здесь я далеко превосхожу всех по весу и все бросают на меня взгляды, чтобы увидеть меня без одежды, возможно, оттого, что собственные тела они станут воспринимать лучше. Я двигаюсь, как в замедленной съемке, в полной решимости переждать звонок. Стягиваю одну туфлю, затем другую и ставлю их – одну за другой – аккуратно и неохотно в свой шкафчик, словно они сделаны из тончайшего стекла. Снимаю браслет и с огромной осторожностью кладу его в рюкзачок, чтобы точно не потерять. Я делаю все, разве что стихи не слагаю, чтобы подольше растянуть процесс его укладки. Я залезаю в карман и достаю оттуда завязку для волос, а потом, как будто у нас на подготовку масса времени, откидываю назад волосы и тщательно их разглаживаю, каждую прядку, словно я старшина «Девчат».

Мимо проходит Кэролайн и бросает в мою сторону:

– Нельзя оттянуть неизбежное. – Но меня сегодня не достанет даже мисс Высокомерие.

Наконец в раздевалке остаемся лишь Бейли, я и девчонка по имени Маргарет Харрисон, которая щебечет по телефону. Мимо пробегает наша учительница, мисс Рейли, которая, лишь мельком взглянув на нас, отдает распоряжения:

– Маргарет, оставь телефон! Бейли, быстро к бассейну! Либби, надень купальник!

– До встречи, Либбс! – машет мне рукой Бейли и выходит из раздевалки, размахивая волосами и четко ступая длинными ногами. Просто удивительно, что она мне нравится.

Теперь здесь только Маргарет и я. Она продолжает щебетать, но мне очень нужно, чтобы она исчезла, так что я начинаю напевать себе под нос. Громко. Поправляю туфли. Проверяю браслет. Она не перестает щебетать, но теперь смотрит на меня. Мы могли бы целый день здесь проторчать.

Наконец я думаю: «Да плевать». Стягиваю топик. Вешаю его в шкафчик. Снимаю джинсы. Вешаю их на соседний крючок. Хватаю полотенце и с грохотом захлопываю шкафчик. Перекидываю полотенце через плечо. Перехватываю взгляд Маргарет – глаза у нее выпучены. Телефон по-прежнему прижат к уху, но она наконец, наконец-то перестала говорить. Я упираю одну руку в бедро, другую закидываю за голову. Принимаю модельную позу, и ее лицо расплывается в улыбке.

– Да-да, я слушаю, – говорит она в телефон и показывает мне большой палец.

Я не спеша вхожу в наш плавательный центр.

Все замирают.

Как вкопанные.

С другого конца бассейна мисс Рейли кричит:

– Это что еще такое, Страут?

– Фиолетовое бикини! – ору я в ответ.

И затем принимаю ту же позу: одна рука на бедре, другая закинута за голову.

Мисс Рейли движется ко мне, шлепая босыми ногами по мокрому цементу.

– Что это у тебя на животе?

У нее, наверное, близорукость, потому что я написала это огромными буквами на самом широком участке своей кожи.

– «Меня хотят», – отвечаю я. – Но вы не волнуйтесь, водой не смоет. Я писала водозащитным фломастером.

Затем я отхожу туда, где в бассейне поглубже, бросаю полотенце и выполняю почти олимпийский прыжок, который произвел бы впечатление даже на самого скептически настроенного судью.

Моя мама научилась плавать, когда ей исполнилось сорок, за год до смерти. Мы с ней ходили на занятия в муниципальный бассейн рядом с парком, где вместе учились держаться на плаву стоя, дышать, плыть задом наперед, плавать брассом и нырять. Для меня плавать было так же естественно, как ходить или спать. В воде я чувствовала себя в своей стихии. Мама нервничала больше, виня в этом свой возраст.

«Нужно просто довериться воде, – говорила я ей. – Наши тела созданы, чтобы плавать, что бы ни говорили. Вода тебя поднимет и поддержит».

В последующие годы я не очень много плавала. Но просто поразительно, как быстро заново овладеваешь подобными навыками. Когда я сейчас рассекаю воду, то забываю, где нахожусь. Остаются лишь я и вода. И мама, только ее здесь нет. Я закрываю глаза и вижу ее на соседней дорожке.