С чистого листа

Ладно, эта особая область технологий вне моего понимания, но я могу сделать следующее: целыми часами соединять провода, из которых состоят мозги робота. Это тонкая работа вроде хирургической операции. Ты можешь разработать самую великую во всем гребанном мире конструкцию, но все до единой книги, видео или интернет-сайты скажут одно: тебе нужен завершенный контур со всеми подключениями, чтобы двигатели заработали. Если хоть один провод не подсоединен, моторы не запустятся, и робот не станет функционировать.

Со своим мозгом я не могу ничего поделать, но могу обеспечить, что красный провод идет сюда, черный идет туда, монтажная схема собрана, моторы должны запуститься. Я заполню мозги этого робота безупречно функционирующими латеральными затылочно-височными извилинами с двенадцатыми полями. Да не одной, а целой сотней.

Либби

Перед ужином я говорю папе, что отправляюсь в ближайший супермаркет, чтобы прикупить кое-чего «девчачьего». Через десять минут я уже шагаю по проходам между полками под слепящими флуоресцентными лампами, набивая корзину всякой никчемной снедью. Всем, что я когда-то обожала: печеньем, чипсами и газировкой. Люди таращатся на меня, и я знаю, как выгляжу: толстуха, готовящаяся растолстеть еще больше. Мне все равно. Мне вдруг хочется всего. На полках тут маловато еды, хотя Хэллоуин вот-вот наступит. Я хватаю пакеты с леденцами, и корзина у меня уже полна, так что я иду к входу в магазин, нахожу тележку, вываливаю туда содержимое корзины и снова возвращаюсь и шагаю между полками, наполняя корзину не доставшейся мне едой.

Я стою в отделе хлопьев и тянусь за пачкой хлопьев с орехами и медом, когда чувствую, что сердце у меня сжимается и не отпускает. Сжимается все сильнее, как будто кто-то затянул его в тиски. Ладони у меня мокрые. Голова раскалывается, то растет, то уменьшается одновременно. Я слышу свое дыхание, да так громко, что мне кажется, что я – Дарт Вейдер. Женщина в конце прохода замерла, глядя на меня. Вид у нее испуганный. Ко мне подходит парнишка в униформе супермаркета, которому, наверное, лет шестнадцать. Он спрашивает:

– С вами все в порядке, мисс?

Мое дыхание становится все громче, и я зажимаю руками уши, чтобы его заглушить. И вот тут-то и начинает кружиться потолок, воздух куда-то исчезает, легкие перехватывает, и я вообще не могу дышать. Я бросаю все и несусь прочь от тележки и всей еды, пока не оказываюсь на улице. Я стою на парковке, согнувшись пополам, вдыхаю свежий вечерний воздух, а потом ложусь плашмя на землю, словно от этого легкие разомкнутся и снова заработают, только дышать не получается. Тут я закрываю глаза, и на меня обрушивается темнота.

То же самое произошло со мной три года назад. У меня отказали легкие, и весь воздух в доме и в мире куда-то исчез, а я осталась лежать на спине, не в состоянии ни говорить, ни шевелиться. Осталась только паника.

Я открываю глаза и вместо грязной металлической крыши грузовика вижу небо.

Вставай, Либби.

Я привожу себя в сидячее положение и жду, пока мир вокруг выровняется. Осторожно оглядываюсь, чтобы ничего не опрокинулось и не завертелось. За дверью супермаркета вижу шестнадцатилетнего мальчишку с прижатым к уху телефоном и кого-то, спешащего к выходу, чтобы помочь лежащей на автостоянке девушке.

Подъем.

Я с трудом встаю, и когда выпрямляюсь, меня вновь охватывает тихое чувство умиротворения, и это она, моя мама. Я хочу, чтобы это чувство не отпускало меня, чтобы она оставалась рядом.

Живи, живи, живи, живи…

И тут я начинаю дышать.

Я дышу.

Дома я стою перед зеркалом, надев ярко-фиолетовое бикини, которое купила себе, когда в первый раз сбросила вес. Ярлычки на нем так и остались, потому что я никогда его не надевала, но теперь я их срываю и бросаю на ковер. Я смотрю на себя.

В зеркале отражается Джордж, глядящий на меня со своей обычной бесстрастностью, и я думаю: «Если бы люди хоть немного походили на него». Он глядит на меня так же, как и всегда, не важно одета я или нет, с макияжем или без, плачу ли или смеюсь. Он непоколебим, и это, наверное, главное, за что я его люблю.

Оставаясь в бикини, я сажусь на кровать и раскрываю свой ноутбук. Приблизительно десять секунд таращусь на дисплей, а потом слова словно потоком начинают литься из меня.

На следующий день

Либби

Сегодня у нас первый урок плавания, и это означает, что целый час урока физкультуры я стану переживать наяву один из своих самых жутких кошмаров: разгуливать перед одноклассниками в самом крошечном и открытом предмете одежды.