– Дик, нас в окончательном списке около дюжины человек, а благодаря всей документации, которую ты затребовал – каждому из нас потребовалось еще около половины дюжины юристов и работников, чтобы собрать все вместе. И это только с нашей стороны! Что насчет другой, твоей стороны, кто бы там ни собирал и ни рассматривал информацию вместе с интервью? Я бы даже сказал, что добрая половина сотни человек знала о процессе, и могла это выдать.
– Может, и так, но это точно не тот процесс, который мы проводим! Мы с губернатором рассматриваем все вместе, и я уж точно не выбираю никого сам! – объявил он.
Джордж Буш же в это время ничего не сказал.
– Уверен, что так оно и есть, но это не так здорово смотрелось бы в новостях, не так ли? – ну давай, толкни Джорджа Уилла за это под колеса. – Все, чего это потребует – маленького отдельного кусочка дезинформации, и можно наделать проблем. Может, кто-то из кандидатов пытается потопить кого-то другого? – в замешательстве пожал плечами я.
После этого мы перешли к более существенным вопросам. Чейни поднял несколько вопросов о моем прошлом, и Буш попросил меня объяснить, что происходило. Мое богатство стало забавной темой, и было также подмечено, что я был богаче, чем все остальные конгрессмены и сенаторы вместе взятые. Я улыбнулся и согласился с этим. Также поднялось обсуждение моей военной службы, которая была ощутимо примернее, чем чья-либо из них. Чейни был крупным уклонистом, получившим с полдюжины отсрочек; Буш же служил в Национальной Воздушной Обороне Техаса, и его служба там была, по меньшей мере, подозрительной. Оба хотели разузнать о Бронзовой Звезде, и это меня удивило. Я полагал, что они могли поручить кому-нибудь в Пентагоне раскопать эту информацию (Чейни был министром обороны, а отец Буша в свое время управлял ЦРУ), но наверняка она была зарыта очень глубоко. Я сослался на национальную безопасность, но затем улыбнулся и сказал:
– Конечно, как президент Буш, вы сможете найти это. И тогда я буду рад объяснить вам все, сэр.
Это вызвало приступ смеха у Джорджа Буша; Дику Чейни было не так смешно.
Большая часть встречи прошла в разговорах о моей семье. Моя нынешняя семья была всем, о чем только мог мечтать любой хороший Республиканец. Всего-то нужно было молчать о том, что они католики. Мои же родители с братцем были явным примером безобразия. Мы могли это предполагать, и оба удивились, что только это уже не подорвало меня как конгрессмена.
– Губернатор, поверьте мне, люди пытались. Во время моей первой избирательной кампании это стало главной темой для обсуждения. Это было просто колоссально! После этого, конечно, я смог себя зарекомендовать, и смог давить уже на это. И все-таки я не могу это скрывать. Мои родители и брат будут обширной почвой для журналистов.
– И они станут разговаривать с прессой? – уточнил Чейни.
Я приподнял бровь:
– Думаю, для того, чтобы мой брат дал какой-то комментарий, понадобится маленькое чудо. В смысле, учитывая, что я застрелил его на кухне, – и я пожал плечами. – Мой отец тоже много не расскажет. У него болезнь Альцгеймера. Моя сестра со своей семьей живет в Миннесоте, и с ними все будет в порядке. Мы с ними на связи, и я близко общаюсь со своей сестрой. Моя мать была бы рада пойти на национальный телеканал и проклясть меня как антихриста, но она уже двадцать лет встает и снимается с учета у психиатра.
– Я всерьез думаю, что это убивает любую необходимость продолжать. Вы со мной согласны, губернатор? – вставил Чейни.
– Господин конгрессмен, я еще не принял никакого решения, но подозреваю, что вы были бы более полезны администрации Буша в качестве организатора большинства, и возможно однажды, в качестве лидера большинства или спикера Палаты, – сказал Буш.
– Конечно, сэр. Поверьте мне, я понимаю. Пожалуйста, сообщите мне, если я могу еще что-то сделать для вас или для кампании.
Мы все пожали друг другу руки и я ретировался.
Вот и все надежды на пост повыше. Я про себя улыбнулся, когда вышел и удивленно покачал головой. Я все еще не был уверен, как оказался в окончательном списке, кроме как находясь на посту Конгрессионального лидера, который мог бы быть заинтересован. У Хастерта было бы почти столько же власти, как и у спикера, а ДеЛэй надеялся превзойти Хастерта. Для меня это бы заняло еще десять лет, чтобы добраться до той точки, или же в какой-то момент попытаться избраться на пост губернатора или сенатора, и оба эти варианта казались неправдоподобными, чтобы получить такую власть.
Может, мне стоит податься послом на Багамы? Дождаться, пока дети не уйдут в колледж через пару лет, и тогда мы с Мэрилин можем загорать круглый год. Надо будет у нее об этом спросить! Мы могли бы работать над грядущей проблемой потребления рома в Америке вместе с вопросом дефицита пляжного песка. Мне однозначно нужно было стратегически обдумать эту идею!