С чистого листа главы 100-165

– Сэр, сегодня примерно в 20:30 генерал Шелтон сказал генералу Шинсеки, что завтра он должен отдать приказ, возвращающий вас на военную службу. В это же время вас должны взять под стражу, пока идет формальное расследование по обвинениям в убийстве, касающихся вашей службы в Гондурасе и Никарагуа. Во время ожидания результатов данного расследования вы либо предстанете перед судом, либо будете экстрадированы в Никарагуа, где вам также будут предъявлены обвинения. А возможно, и все сразу.

Я уставился на него.

– Вы, должно быть, шутите!

Что за чертовщина там происходила? Мы надеялись заставить Клинтона начать исхитряться, но это было безумием!

– Нет, сэр, не шучу.

– И вы рассчитываете, что завтра утром я добровольно сдамся? Вот о чем речь? Можете распрощаться с этой идеей, и баста, – и я поднялся и указал в сторону коридора: – Вон!

Настало время звонить адвокатам!

– Господин конгрессмен, позвольте мне закончить. Генерал Шинсеки сказал мне, что генерал Шелтон получил такое приказание ранее вечером напрямую от президента Клинтона. Генерал Шинсеки хотел бы, чтобы вы присутствовали завтра на утренней пресс-конференции, которую он собирается провести. Там он собирается объявить, что отказывается выполнять этот приказ, и затем он уйдет в отставку с поста начальника по кадрам.

Я уставился на него с отвисшей челюстью. Через пару секунд я сказал:

– Простите? Вам стоит повторить это для меня еще раз.

– Сэр, завтра утром на прямой пресс-конференции в Пентагоне, где, как ожидают генерал Шелтон и президент Клинтон, что будет объявлено о вашем неизбежном назначении на службу и последующем аресте, вместо этого генерал Шинсеки объявит, что отданные ему приказы незаконны, и он отказывается их выполнять. Он хотел бы, чтобы вы при этом присутствовали. Нынешнее отношение к вам его отвращает, – сказал МакФаггин.

Я снова сел, обдумывая то, что мне сказал полковник. Я потянулся за пивом и отпил немного, но вкуса я не ощущал.

– Полковник, хоть я и ценю то, что предлагает генерал Шинсеки, но делу действительно поможет только обнародование результатов расследования в 1981-м. Об этом что-нибудь слышно?

МакФаггин сел обратно и выпил еще пива. Он запустил руку в свой пиджак и достал оттуда сложенную пачку бумаг. Он бросил их на барный стол.

– Это может показаться вам интересным чтивом. Генерал планирует раздать копии этих бумаг завтра на пресс-конференции.

Я взглянул на бумаги, и перевернул их, как нужно. Это была форма отчета о расследовании номер тридцать два, подготовленная полковником Брюсом Физерстоуном. То есть все-таки существовала официальная форма номер тридцать два.

– Чтоб мне провалиться, – пробормотал я.

– Может, я и не вправе так говорить, но после того, как генерал Шинсеки достал это на прошлой неделе, он потерял все оставшееся уважение к президенту.

Я бросил на полковника тяжелый взгляд.

– Мистер, он может его не уважать, но ему, черт возьми, лучше ему подчиняться.

– Господин конгрессмен, мне кажется, что в Нюрнберге было окончательно решено, что не все законы были созданы равными.

Я в ответ пробурчал что-то невразумительное. Затем я снова взглянул на него:

– В чем дело-то? Почему вы так спускаете свою карьеру в унитаз? Шелтон же выяснит, что вы говорили со мной, и даже если вы и скажете, что вам это поручил Шинсеки – вам конец.

МакФаггин вздохнул:

– Не знаю, в курсе ли вы, господин конгрессмен. Во Вьетнаме генерал наступил на противопехотную мину, и ему оторвало часть ноги. Мой старик был капралом в том же отряде. Он рассказал мне, что если бы на мину не наступил Шинсеки – то наступил бы он сам. Он всегда чувствовал себя должником генерала. Когда он узнал, что меня назначили в штат к генералу Шинсеки, он сказал мне приглядывать за ним.

Я, пожав плечами, кивнул.

– Неплохая причина.

Затем я пробежался глазами по отчету. Снова подняв взгляд на полковника, я сказал:

– Будет лучше, если я не пойду на пресс-конференцию. Если я появлюсь там – начнутся вопросы о том, не замышляем ли мы что-то вместе с Шинсеки. Лучше я просто вернусь к своим обычным делам, – и затем я помахал этим отчетом и добавил: – И все-таки передайте ему, что это полезно и я признателен за это, и что старый побитый командир батареи все еще понимает ценность хороших разведданных. Я планирую прочесть это и правильно использовать.

– Вас понял, сэр, – и он поднялся и направился к выходу. Я проводил его. – Удачи вам, господин конгрессмен.

– И вам, полковник. И вам тоже.

Я вернулся на кухню, взял еще пива и понес вместе с отчетом в свой кабинет. Там я уселся и прочел этот отчет. Было странно читать военную документацию, но там было все, это был полный отчет о расследовании – имена, звания, даты, обвинения (много их), улики и доказательства (никаких), выводы и рекомендации. Я прочел его во второй раз, и затем в третий, вспоминая весь тот бардак, и поспать мне так и не довелось. Спустя какое-то время я встал, сделал несколько копий и упаковал с собой одну, затем поднялся наверх, принял душ, побрился и оделся. Может, я бы поспал в самолете, но сам я в этом сомневался.