С чистого листа главы 100-165

У нас не было никаких соглашений, которые мы могли бы подписать. Все было подвешено в воздухе, и вступило бы в силу только после того, как мы бы вернулись домой. На следующем собрании НАТО мы бы объявили, что последующее расширение "было бы поспешным решением на настоящий момент", и добавили бы еще парочку скользких комментариев. Также мы бы и посмотрели, насколько воинственными были бы русские по поводу Прибалтики, и выяснили бы, отступились ли они. Шепнуть пару слов нашим послам в тех странах могло бы помочь сбавить напряжение. Нам бы не удалось заставить их полюбить друг друга, но может, нам бы удалось прекратить их крики.

Но день закончился большим удивлением. Вечером у нас по плану намечался поход в Большой театр на балет после ужина с Путиными, и это было известно еще до самой поездки. Но он с любопытством взглянул на меня и спросил:

– Как я понимаю, вы большой ценитель симфонического оркестра у себя дома. Это ведь так?

Я широко раскрыл глаза и кивнул.

– Да, все так. Я помогал поддерживать симфонический оркестр Балтимора уже многие годы. Балтимор – это город недалеко от Вашингтона, я вырос там и живу рядом, – объяснил я всем сидящим за столом.

– Ну, в таком случае уверен, что балет придется вам по душе, но как я понимаю, вы также и уважаете боевые искусства, – сказал он.

Я выпучил глаза на это.

– Это тоже правда. У меня есть черный пояс по айкидо и таэ-квон-до. Насколько мне известно, вы искусно владеете дзюдо, – это тоже было в брифинге, там же было и несколько фотографий, где Путин без верха бросает людей через бедро. Как я понял, он думал, что это хорошо играет на публику. К чему он вел? Я покосился на секретаря Пауэлла, и он выглядел таким же сконфуженным, как и я сам.

– Я просто подумал об этом вечере. Я знаю, что по плану у нас балет, но я член додзе в Москве. Я понимаю, что это все слишком резко, но я подумал, что может, вам было бы интересно немного изменить свое расписание. Если же нет – конечно же, я пойму.

Я откинулся в кресле и начал пристально изучать президента Путина. На его лице была легкая улыбка. Проще говоря, это был вызов, и шанс увидеть, каким оппонентом я бы мог ему стать. Согласно досье ЦРУ, он стоял довольно высоко. С другой стороны я сам не участвовал в какого-либо рода турнирах с тех пор, как ушел из армии, хоть я и продолжал тренироваться. Даже сейчас, будучи президентом, я периодически отрабатывал движения на утренней зарядке с агентами Секретной Службы. Они начали обучать меня израильскому стилю боя "Крав Мага", который, как мне показалось, хорошо подходил моей натуре. Это довольно агрессивный стиль "пленных не брать", и все реальные схватки, в которых я побывал, особенно та драка на Багамах, у меня проходили именно так. И все же это явно был личный вызов, и моя реакция была важна.

Сидящий рядом со мной секретарь Пауэлл заволновался и сказал:

– Это, кажется, довольно сомнительно, что у нас будет время на все сразу, и уверен, что дамы с удовольствием посмотрели бы балет.

Но Путин продолжал пристально смотреть на меня, а я, не моргая, смотрел на него в ответ. Затем я кивнул.

– Да! – а затем я указал пальцем на него, на себя, и затем помахал им – Вы, я, не драться. Нет!

Он расхохотался и широко улыбнулся. – Да! – и затем пробормотал что-то по русски, – Нет, просто разомнемся и проведем пару спаррингов, между собой драться не будем. Просто посмотрим, на что мы способны.

Я, ухмыляясь, кивнул: – Если мы будем драться и кто-либо проиграет – все закончится Третьей Мировой! Плохая была бы идея!

Он еще посмеялся, а я взглянул на Колина, который, казалось, был в ужасе, и затем я повернулся в сторону одного из агентов Секретной Службы, который стоял позади и выглядел еще хуже. Я показал им обоим большой палец, отчего Путин еще громче расхохотался.

На этой ноте мы и разошлись, отложив наши встречи на вечер, и мы ушли сказать нашим женам, что балет отменялся. Меня это устраивало, поскольку я не был большим поклонником балета. Хотя это лучше, чем опера. Как только мы вышли из здания и сели обратно в лимузин, Колин спросил: – Вы с ума сошли?

Я улыбнулся: – Думаю, что ты хотел спросить "Вы что, ебанулись?!". Колин, он проверяет меня. Это личное. Он хочет понять, сможет ли он меня продавить. Если я откажусь – я потеряю лицо.

– Вы потеряете лицо, если проиграете! И что тогда?

– Тогда мне лучше бы не проигрывать, – и я посмотрел на агента, который ехал с нами, – Думаешь, что я проиграю?

Большую часть времени эти ребята были на заднем плане, но вот я обратился к нему напрямую. Он на секунду задумался, и сказал: – Не знаю. Вам нужно будет именно дзюдо? Или можно пользоваться другими видами единоборств?

– Хороший вопрос. Я не знаю. Сегодня вечером и выясним.

Он пожал плечами и улыбнулся:

– Вы довольно неплохи, сэр. Не так хороши, как мы, но я бы поспорил, что на турнире вы бы заставили кого-нибудь попотеть.

– Оооо, споры! Тогда сегодня вечером определите шансы, и поставь против меня пятьсот баксов. Можешь больше, если найдешь лоха, – и я взглянул на Колина, – Некоторые споры лучше не проигрывать!