С чистого листа главы 100-165

Большая часть причин была связана с тем, как именно я стал президентом. Американская избирательная система работала наперекосяк, и в ней черты характера, которые лучше всего подходили для победы на выборах обычно не были теми чертами, которые лучше всего подходят для занятия поста президента. Ни за что я бы не стал баллотироваться в президенты. Джордж Буш вытянул меня и мои двадцать миллионов долларов из полной неизвестности и зашвырнул меня на пост вице-президента. Если бы все пошло по его плану, то через четыре года он бы вернул меня обратно. А теперь я же я сам был президентом, и большая часть страны ни черта обо мне не знала.

После событий одиннадцатого сентября была целая лавина репортажей, но в них не было ничего обо мне самом. Я попал на национальную арену всего-то за четыре месяца до выборов, и кроме того, что я любил собак и убивал пленников, они ничего обо мне не знали. Обычный кандидат бы теперь агитировал не меньше двух лет к тому моменту, и он давал бы интервью утром, днем и вечером, чтобы держать свое имя на слуху. То же самое можно было сказать и о моей семье. Одной из задач Ари Флейшера было рассказать миру, кто я такой.

Интервью с СВS проводилось бы в зале картографии, который располагался на цокольном этаже Резиденции прямо рядом с главной приемной. Как я понял, его так назвали, потому что Франклин Рузвельт пользовался им, когда отслеживал прогресс Второй Мировой с помощью карт. С тех пор этот зал не использовался для карт и теперь же был просто одним из бессчетных тупичков в здании. В воскресенье днем я забрел туда и наткнулся на парочку техников СВS и Белого Дома, которые устанавливали софиты и зеркала на подмосты. Я только надеялся, что они не свалятся на нас, что когда-то действительно случилось с Биллом и Хиллари Клинтон. Они уже вынесли обычно стоящую там мебель, и принесли парочку кресел и похожий двухместный диван.

Мы бы уже были на съемке сразу с девяти утра, и пробыли бы там большую часть дня. Были бы отрывки только со мной, со мной и Мэрилин, и еще пара сегментов со всеми сразу. Каждые полчаса или около того мы брали бы перерыв, чтобы я мог возвращаться к своей работе по решению мировых проблем. Если проблема была большой, то снимали бы только Мэрилин и девочек. Нет нужды говорить, что все время там также на заднем фоне постоянно мелькал бы нервничающий Ари.

Я тогда надел легкий черный костюм, а Мэрилин облачилась в дизайнерские джинсы с подпоясанной блузкой. Прежде, чем нас начали снимать, я ей присвистнул, а она улыбнулась в ответ. Холли и Молли тоже были в джинсах, и в топах без рукавов. Они показались мне очень узкими, но мне сказали, что это стиль такой. К счастью, бретелек от их лифчиков не было видно. Как такое могло считаться стильным – мне было не понять.

Когда мы пришли, девочки решили, что Шторми тоже была частью семьи и могла смотреть. Я не был уверен, как именно это сработает; она была надрессирована, и уже привыкла находиться среди странных людей, но она ни разу не видела камеры, которая бы ей не понравилась. Она сразу же ушла в угол и свернулась, чтобы поспать. Затем мы быстро прошли через гримирование, и встретились и пообщались с Бобом Шиффером (я знал его уже несколько лет, и Мэрилин также виделась с ним на различных ужинах и вечерах, но для девочек это была первая встреча), и к нам прикрепили наши микрофоны. Затем мы уселись по своим местам, мы с Мэрилин разместились на двухместном диване, а девочки сели в кресла по левую руку от меня. Затем загорелись софиты, и Боб поблагодарил нас за интервью. Как только это случилось, Шторми навострила уши и начала озираться в поисках камер. Время выступлений! Ей это нравилось! Так и прошла открывающая часть передачи.

Боб: Мистер президент, я бы хотел поблагодарить вас и вашу семью за то то, что позволили нам взглянуть на внутреннюю сторону Белого Дома Бакмэна.

Я: Пожалуйста. Мне показалось, что это подходящее время, чтобы… (Шторми запрыгивает на диван между мной и Мэрилин) Погодите… ЧТО?! Шторми, ты что… О, Боже милостивый! Давай слезай отсюда!

Холли и Молли хохотали, пока мы с Мэрилин пытались столкнуть гигантскую зверюгу с наших коленок. Мы в этом не преуспели, и в конце концов Шторми сидела между нами, смотря в сторону камеры.

Я: Глупое животное! Кто-нибудь, принесите вареную кость! (и я снова взглянул на Боба) Эта животина прямо саморекламная гончая, во всех смыслах!

Нам пришлось подождать пару минут, пока кто-то бегал до кухни и затем вернулся с большой костью, которые для нас припасали работники кухни. Шторми завела себе множество друзей в Белом Доме, и для нее хранился целый запас. Этот некто вручил кость Холли, и Шторми резко навострилась и посмотрела на нее.

Холли: Шторми, иди сюда, возьми косточку.

Молли: Ну давай, девочка наша, иди возьми ее!

Я: Это вкусная свежая косточка, Шторми, из хорошего и сочного Демократа! (Мэрилин на это фыркнула, а Шторми спрыгнула, взяла кость и унесла ее за пределы съемки в угол зала)

Боб: Вы кормите свою собаку хорошими и сочными Демократами? (Смеясь)