С чистого листа главы 100-165

Шарон в какой-то момент отметил, что это они придумали выражение "Враг моего врага – мой друг". Он также напомнил мне, что, имея дело с мусульманами, всегда важно помнить, что они также придумали идею "такийи", по которой для них было абсолютно законно и позволительно лгать "неверным", если, по их мнению, это поможет распространять ислам. Им было не сложно оправдать для себя любую ложь по любой причине.

Но все-таки нам нужно было получить любую помощь в разведке, которую мы только могли получить, даже помня о том, что Израиль вел очень серьезную игру, раскачивая свои интересы против интересов всех остальных, и всегда было две или три подоплеки в их стремлениях.

По пути домой я также упомянул для Колина и всех остальных, что нам также стоит скептически относиться к израильтянам. Они просто творили чудеса в использовании очень влиятельного американского про-израильского лобби, и очень любили нынешнюю ультраправую фундаменталистскую теорию христианства, называемую Христианским Зионизмом. Многие из этих фундаменталистом верили, что прежде, чем Иисус вернется для Второго Пришествия (и других различных форм Вознесения), необходимо, чтобы евреи одержали победу на Ближнем Востоке. Только тогда Иисус вернется Анти-Христ будет сброшен, а все неверующие сгинут в бездне. Конечно же, если бы до такого дошло, то евреи тоже бы отправились в бездну, поскольку они тоже были неверующими. Сами израильтяне не воспринимали это слишком всерьез. Им бы понравилось что угодно, что могло бы крепко удерживать американских безумцев на их стороне, а поскольку они не исповедовали христианство, то и Вознесение все равно не было реальным. Ари слегка улыбнулся и согласился с моим комментарием.

В Вашингтоне мы приземлились поздно вечером и все мы изрядно вымотались. Я сразу же объявил, что беру выходной, и мы с Мэрилин взяли Маrinе Оnе и улетели обратно в Хирфорд. Вице-президент мог позвонить мне домой на следующий день, чтобы выяснить, когда я собирался вернуться.

Глава 146. Специальное объявление

Понедельник, десятое декабря 2001-го года.

Мы прилетели обратно в четверг, так что я взял длинные выходные, чтобы снова узнать своих дочерей поближе. Чарли снова вышел в море, его назначили на форт МакГенри, что мне показалось очень поэтичным, поскольку форт МакГенри был в Балтиморе. Он была гатором типа "Уидби Айленд", что было сокращением от аллигатора, а именно – комбинированным кораблем, который мог перемещаться по воде до суши и обратно, только вышел из сухих доков после пополнения провизии, и пробыл бы в море целых шесть месяцев. Чарли отплыл прямо перед нашим вылетом в Англию, и мы бы не увидели его до самого конца весны.

Перед тем, как он ушел на корабль, мы еще с ним поговорили. Он уже около двух лет состоял на службе, но он все еще не знал, хочет ли он делать там карьеру. Это было интересно, и давало ощущение смысла, и это ему нравилось, но просто плавать на корабле с кучкой парней уже устаревало. Он также был достаточно умным, чтобы знать, что, будучи моим сыном, он будет ограничен в своих назначениях. Он все еще считал себя больше активным и вольным парнем, нежели студентом колледжа, и если бы он оставил войска, то он наверняка бы подался в гонки на байках. Он уже не был маленьким ребенком, и говорил как молодой, но взрослый. Я спросил его, каково это – отправляться с людьми, зная, кто его отец, и на это он лишь ухмыльнулся и пожал плечами.

– Что есть, то есть, пап. В смысле, люди знают, но не придают этому особого значения. По крайней мере, никто не пытается ко мне присосаться. Хотя я даже немного рад, что ты отправил меня под моим вторым именем. Как минимум тогда я не был таким известным.

– Ну, мы еще увидимся, когда ты вернешься. Постарайся звонить или писать своей матери! Она переживает за тебя…

– А ты нет? – подколол меня он.

Я пропустил это мимо ушей и продолжил:

– …и она скучает. Когда вернешься, если захочешь привести кого из друзей, то без проблем. Если не захочешь оставаться здесь, то можешь жить в доме на Тридцатой.

За день до того, как мы вернулись домой из Тель-Авива, я позвонил Норму Минета и Грегу Полсону и сменил гнев на милость по отношению к Объединенным Авиалиниям. Надеюсь, они свой урок усвоили. Просто взять и закрыть их было бы сродни броску молнии с Олимпа, и я четко сказал, что не буду принимать никаких обращений на их счет со стороны конгрессменов или сенаторов. Однако, вернувшись домой, я дал всем зеленый свет на разработку акта об авиационной охране и безопасности 2001-го, который бы предоставил некоторые кредитные гарантии и компенсации. Все ожидали двух моментов – того, что этот проект разбавят, и того, что его быстро пропустят. Я бы мог смириться с этим, пока управление гражданской авиации могло требовать проведения изменений в сфере безопасности. Если бы все так и осталось, то я бы смог принять и кучу другого дерьма, которое туда бы добавили конгрессмены.