С чистого листа главы 100-165

Наша программа на следующий день прошла весьма неплохо. Не знаю, было ли это от того, что Путину я понравился, или же нет, но казалось, что он согласен с моими мыслями о том, что нам не нужно было конфликтовать между собой, и что за радикальными мусульманами нужно очень пристально наблюдать. Я обсудил с ним свои планы о создании агентства по борьбе с терроризмом, чтобы координировать все это, и предложил, что, когда это случится, я был бы заинтересован в участии и помощи со стороны России. Я делал упор на то, что это международная проблема, а не только проблема России или Америки. Он ответил предложением, что, когда мы создадим это агентство, мы могли бы обменяться агентами.

После этого мы провели совместную пресс-конференцию, где Путин и я стояли за двумя подиумами, стоявших в паре метров друг от друга. Мы подготовили вполне обычный пресс-релиз, где просто сообщили, что мы обсудили несколько вопросов, касающихся и наших взаимоотношений, и наших общих мыслей насчет международного радикального терроризма, и что наш диалог прошел дружелюбно и плодотворно. Ари тогда сухо отметил, что ничего из этого особенного значения не имело, потому что единственное, о чем бы спрашивали, это о соревнованиях по дзюдо минувшим вечером. Когда это перевели на русский, Владимир расхохотался и согласно кивнул.

Мы начали с того, что я зачитал свое заявление, а затем Владимир зачитал свое. Разговоры были дружелюбными и плодотворными, и мы собирались продолжать переговоры еще несколько месяцев. Стандартное "бла, бла, бла". Затем началась сессия вопросов и ответов. Как и ожидалось, девяносто процентов всех вопросов касалась нашего визита в клуб дзюдо минувшим вечером. Некоторые вопросы были откровенно глупыми. Кто был сильнее – я или Путин? Почему мы не стали бороться между собой? Почему не пришла моя жена? Значило ли это, что мы разводимся? Было ли это своего рода "встречей каратистов"?

Я не знал, было ли это смешно, или же раздражающе. Я заметил, что Путина все это начало злить, и не только со стороны американских репортеров. Он культивировал конкретный образ "борца России", сражаясь, катаясь верхом и охотясь, и все это с голым торсом. Теперь же его это же в каком-то смысле и кусало за задницу. Когда бы мы ни пытались вернуться к теме актуальных вещей, которые мы обсуждали, они все равно уводили разговор обратно. Наконец мы закончили пресс-конференцию и я уже вдали от глаз пособолезновал Владимиру. Обычно ему так нервы не трепали. Его пресса была послушнее, и Россия жестче относилась к журналистам. Они печатали то, что им было велено печатать, или же они могли оказаться где-нибудь в канаве. Следовательский журнализм не слишком одобрялся в матушке-России!

Израиль был до веселого разочаровывающим. Там была несколько менее формальная обстановка, и Ариэль Шарон позаботился о том, чтобы представить Колина и меня старшим в армии обороны Израиля и Моссаде, их разведывательной организации. Для Колина все это уже наверняка было привычно, но мне все было в новинку. Я старался не казаться слишком глупым и держал рот на замке. Плюсом было то, что у Израиля было одобрительное отношение к тому, как мы решали ситуацию с Афганистаном и Аль-Каидой. Они предпочитали весьма прямой подход к таким вопросам.

Я выяснил, что они искали всю возможную информацию по Аль-Каиде, которую только могли найти. Мы убили множество очевидцев, когда разнесли их убежища и городские постройки, но и казалось, что мы также уничтожили множество из их старших кадров. Никто еще не знал, убили ли мы уже Усаму бен Ладена, но я слабо припоминал, что на первой жизни это было так же. Мы так и не знали этого, пока он со временем не начал выпускать видеокассеты, где была показана его приверженность к насилию. И даже тогда мы не были уверены до тех пор, пока анализ этих видеокассет от ЦРУ не показал, что эти кассеты были новыми, а не просто переработанным материалом. Пока что не всплывало никаких кассет, но еще слишком рано было загадывать.

Также хорошо было и то, что были явные подтверждения тому, что мы нанесли Талибану смертельный удар, по крайней мере, его той инкарнации. Эти варвары-ублюдки потеряли почти всех людей уровня министров и выше, а так же и людей второго и третьего уровня. Мулла Омар, законный глава Талибана, официально был признан погибшим в Кабуле вместе с остатком городского совета Кабула. Талибанцы попытались перегруппироваться, но они в основе своей были частью пуштунского племени, и были самым крупным меньшинством в стране меньшинств. В остальном же они были детищем Пакистанской ИСИ, которая использовала исламских фундаменталистов и экстремистов, чтобы выступать против Индии в Кашмире и где-либо еще. Уже были данные о том, что Пакистан уже пытался их переформировать. Веселье, да и только!