С чистого листа главы 100-165

Я: Нет, меня наказали за плохое правописание. Открытка ей была не важна. Изначально ожидалось, что я подарю ей открытку, так что, когда я ее подарил, это ожидание оправдалось. Так же было и во время средней и старшей школы. Если я приходил домой со сплошными пятерками, это было ожидаемо, а когда кто-то делает то, чего от него ожидают – его за это не хвалят. Для похвалы требовалось что-то большее, чем сплошные пятерки; и я понятия не имею, что. Вместо этого, когда я был маленьким, мне приказывалось лучше стараться для каждого следующего табеля успеваемости, и затем отчитывали за то, что у меня не было сплошных пятерок.

Боб: Ваша сестра отзывалась, цитата, что родители над вами издевались. Это правда?

Я: (Ухмыляясь) Думаю, что это немного преувеличенно. Это не выглядело так, будто бы они пороли меня цепями в подвале. Все дело было просто в том, что у них было строго регламентированное видение того, какими должны быть наши жизни. Был только один путь стать порядочным взрослым Бакмэном. И мы с моим братом должны были следовать ему, без исключений. Они пользовались методом кнута и пряника, только без пряника. Это было своего рода логично, по какому-то странному соображению. Если ты вел себя лучше, чем ожидалось – тебя хвалили, а если хуже – то пороли дубовой палкой. Но поскольку ожидаемым поведением было идеальное, а лучше этого ты никак быть не мог, поэтому тебя никогда не хвалят, а только порят.

Боб: И вас пороли. Большой была палка-то?

Я: (Расставив руки где-то на расстоянии полуметра) Около того. Меня били почти каждый день. Когда мне исполнилось тринадцать, я сказал им прекратить, а не то уйду из дома. Папа прекратил, но мама никогда до конца с этим не соглашалась. Хотя к тому времени мне исполнилось четырнадцать и я уже был слишком большой для того, чтобы она меня била.

Боб: (Обращаясь к Мэрилин) Вы знали об этом?

Мэрилин: Не напрямую, но к тому времени, как я встретила Карла, мы уже прошли половину первого курса колледжа, или, скорее, моего первого курса – Карл тогда уже был на втором. И все-таки я знала, что он съехал из дома и с шестнадцати лет заботился о себе сам. Как-то раз я встретилась с его семьей во время визита к нему, и это было довольно ужасно. Больше я не возвращалась. Я разговаривала с его сестрой Сьюзи, и она по большей части подтвердила все то, что он когда-либо рассказывал мне, и то, что рассказал вам сейчас.

Боб: (Снова обращаясь ко мне) Ваш брат был шизофреником-параноиком, и у вашей матери диагностировали эпизодическую депрессию. (Я кивнул) Вы когда-нибудь страдали психическими расстройствами, или лечились от них?

Я: (Выпрямившись от неожиданности) А вот это очень интересный вопрос, не так ли? Не думаю, что меня когда-либо о таком спрашивали. Ответ – нет. Я никогда не стремился к лечению, и меня никогда не направляли на него, и у меня никогда не было никаких симптомов психических расстройств. Да, у моего брата и моей матери были проблемы, но у отца и сестры такого не наблюдалось, впрочем, как и у остальных членов моей семьи, насколько я знаю. Хотя я не могу сказать точно, потому что я ни с кем из них не виделся с тех пор, как мне исполнилось двадцать два года.

Боб: Итак, никакой депрессии.

Я: Ничего клинического. Был ли я когда-нибудь в депрессии? Если вы имеете в виду просто быть грустным, то я точно грустил в своей жизни, как и все мы. У меня было много грустных периодов в жизни. Но это не значит, что мне нужно лечение или консультации.

Боб: Что было самым депрессивным периодом в вашей жизни?

Я: (Быстро взглянув на Мэрилин) Хм-м. Увольняться из армии было тяжело. Я тогда уже решил для себя, что буду строить там карьеру, а вместо этого меня выставили вон, еще и болячку в подарок подкинули. По крайней мере, так тогда казалось. Через пару лет, когда за Мэрилин следил маньяк, и оказалось, что это был мой брат, и мне пришлось его застрелить – это было очень тяжелое время, почти полгода. (Мэрилин потянулась и взяла меня за руку, и довольно крепко ее сжала) Думаю, что хуже всего был момент, когда мы попали в ужасную аварию через несколько лет. Мэрилин была беременна и чуть не умерла, и мы потеряли ребенка, и больше она не может иметь детей. Это было очень тяжело для нас обоих. За рулем тогда был я, и я очень долго винил себя, но это не было в полной мере моей виной, просто тогда была плохая погода и дороги обледенели, это был просто несчастный случай. (Снова посмотрев на Мэрилин) Как для тебя? Это были худшие моменты?

Мэрилин: В большинстве своем. Я не слишком переживала, когда ты ушел из армии. Я знала, что ты вернешься. Когда меня преследовал твой брат, я не столько грустила, сколько была напугана. Но хуже всего точно было, когда мы потеряли ребенка.

Боб: Как вы это пережили? По мне звучит весьма депрессивно.

Я: (Качая головой) Мы прошли через наши трудности так же, как это делают все остальные. У нас есть мы, и у нас тогда были друзья. Если тебе грустно, это не значит, что нужно принимать таблетки. Мы были вместе. Не важно, что бы ни случилось, у нас есть мы. (И я поднес руку жены к губам и поцеловал)