С чистого листа главы 100-165

Знаете, что было самым удивительным во всем этом? Это все было правдой! Наши разведывательные агентства действительно облажались по нескольким фронтам. Чейни и его команда действительно игрались с системой. Мы могли сидеть, выглядеть разозленными и возмущенными, тыкать пальцами и как-либо еще поднимать вой. До тех пор, пока никто – из нас! – не перегибал палку, мы были победителями.

Но все-таки и у всего этого был горьковатый привкус. Джон Бейнер спросил меня, неужели я наслаждался уничтожением этих людей. Было ли так необходимо рвать их на куски на национальном телевидении? Понимал ли я, что за этим последует ответная реакция, своего рода справедливое возмездие где-нибудь по пути? Ни одно хорошее дело не остается безнаказанным, и то, что я делал с неоконсерваторами, будет иметь свои последствия.

– Джон, поверь мне, я от этого удовольствия не получаю, но какими стали бы последствия, если бы мы солгали американской общественности и убили их детей в войне, которая нам не нужна? Вот чего хотят эти парни, и ты это знаешь. Джон, кругом полным-полно людей, которые думают, что война – это что-то вроде высокотехнологичной видеоигры, и что если нам не понравится что-то, что там происходит, то мы можем нажать кнопку перезапуска и начать сначала. Это не так! Такое мышление и привело нас во Вьетнам, мы провели там десять лет, потеряли пятьдесят тысяч людей и все наше поколение до сих пор разбирается с последствиями. Если для того, чтобы предотвратить подобное, мне нужно растоптать неоконсерваторов, тогда я заплачу ту цену, которую это потребует, – сказал ему я.

– Только помни, что цена есть, и ты ее заплатишь. Мы с тобой, может, и умеренные, но это нынче вымирающий вид в Вашингтоне, и хорошо бы тебе об этом помнить. Если произойдет еще нечто, похожее на одиннадцатое сентября, то про тебя забудут, и приведут кого-то, кто дышит огнем и ест младенцев на завтрак, и плевать на последствия! – предупредил он.

Неловкая правда заключалась в том, что он был прав. Я знал, что произошло на моей первой жизни, и горькая правда была в том, что Буш и его компания сохранили родину в безопасности. Они спустили триллионы долларов и тысячи жизней, распотрошили наши гражданские свободы и уничтожили национальную экономику, но второго одиннадцатого сентября у нас не случилось. Мог ли я справиться как-либо лучше? Я просто не знал.

Чейни и Вулфовиц прошли череду новостных передач, и по ним серьезно прошлись в процессе. Либби держал рот на замке. Я слышал, что он пытался заключить сделку со следствием, но министерство юстиции крепко прижало его за лжесвидетельствование и препятствование расследованию. Он хотел всего сразу – и невынесения приговора, и не стучать на своего покровителя, но это казалось маловероятным. Фитцджеральд знал некоторых из тех, кто погиб в Башнях-Близнецах и не собирался заключать сделок. Объединенный специальный комитет начал вызывать людей на дачу показаний, и Вулфовиц вместе с Чейни отказались, цитируя о тайне частной переписки. Совет Белого Дома не позволил мне вывести их на чистую воду, а вместо этого обошел вопрос и сообщил комитету, что лучше это оставить суду. Это было нашим самым слабым местом во всей этой заварушке, поскольку Гонзалес разбалтывал Чейни абсолютно все, что узнавал сам. Это было ценой, которую еще какое-то время мне нужно было платить. После того, как все это улеглось бы и все эти судебные препирательства бы закончились, я любой ценой бы избавился от Гонзалеса!

К апрелю Чейни был уже больше в оборонительной позиции. Под конвоем он еще не ходил, но Конгресс уже предъявил все повестки и обвинения в неуважении к власти, министерство юстиции сделало то же. Вулфовиц немного прогнулся и дал комитету показания, что:

А) нет, он не врал, но,

Б) можно было по-разному воспринять то, что было обнаружено.

В это же время Ричард Кларк провел внутреннюю ревизию в ЦРУ и выявил, что почти все доказательства того, что за атакой одиннадцатого сентября стоял Саддам Хуссейн и о его владении оружием массового поражения были, мягко говоря, подозрительны. Например, отчет о том, что Ирак купил концентрат урана, который был представлен президенту Бушу. На самом же деле этот отчет придумал какой-то бедный иракец, который хотел какой-нибудь выручки, и вся разведка мира смотрела на это и хохотала. Мы видели это везде, где можно. Очень часто экспатриированные иракцы придумывали историю и продавали нескольким спецслужбам, и затем, сверяясь между собой, составляли еще и несколько "подтверждающих" отчетов. Это можно было выявить, только присмотревшись.