С чистого листа главы 100-165

Я решил, что лучше зарубить эту ситуацию на корню, прежде чем все разрастется. Я взял телефон и попросил соединить меня с Джоном Керри. АТС Белого Дома не слишком поразилась такой просьбе, но принимающая сторона была несказанно удивлена. До сенатора я не дозвонился, но мне сообщили, что он был на совещании и спросили, может ли он потом перезвонить. Я попросил о личном звонке на тот же вечер. И он перезвонил мне вскоре после восьми вечера.

– Благодарю вас, что позвонили мне, сенатор Керри. Я ценю это.

– Честь для меня, мистер президент. Чем я могу вам помочь?

– Во-первых, позвольте мне сказать, что я лично очень огорчён из-за рекламы о вашей морской службе. Хочу вас заверить, что эти заявления расстраивают меня ровно так же, как и вас, и что я не имею к ним никакого отношения. Приношу извинения за все проблемы, которые они могут доставлять вам или вашей семье.

Керри ответил: – Благодарю вас, мистер президент. Я признателен за это, но думаю, что лучшим извинением будет их прекращение. Может быть, вы и не заказывали их лично, но похоже, что сейчас вам это играет на руку.

Я вздохнул: – Боюсь, что это действительно так, хотя, к несчастью, я не в том положении, чтобы просто приказать отозвать все эти объявления. Как вам наверняка уже известно, у меня нет никакой связи с подобными группами, и я могу только передать им запрос через посредника. Я уже подал этот запрос, но очень похоже на то, что эти объявления будут продолжать выходить.

– Мистер президент, я признателен вам за ваше личное извинение, но это мало чем может помочь.

– Согласен с вами, сэр. Насколько мне известно, вы завтра выступаете в Филадельфии.

Казалось, это его удивило: – Да, на региональном собрании ветеранов зарубежных войн США.

– Джон, с вашего позволения, я бы хотел завтра к вам присоединиться. Я дам заявление, опровергающее и отрицающее все эти объявления. И я был бы признателен, если бы вы были в этот момент со мной. После этого я уйду, а вы сможете продолжить ваше собрание. Думаю, это единственный способ оставить всю эту ситуацию позади нас, – сказал ему я.

Я мог представить себе его выражение лица, когда он это услышал, и я почти слышал, как в его голове завертелись шестерёнки. Выступая перед этой группой ветеранов, он хотел сделать упор на свои военные достижения и опыт внешней политики в группе, которая на протяжении всей истории голосовала за Республиканцев. Позволил бы он мне выступить и таким образом потенциально обратить их против него, или же отказать и подвергнуть себя риску непочтительного поведения с действующим президентом перед недружелюбной аудиторией? Помолчав с минуту, он ответил: – Конечно, мистер президент, если вы считаете, что это может помочь.

– Думаю, что мне нужно это сделать, сенатор. Я также попрошу вас никому не говорить об этом. Я встречусь с вами до вашего выступления и покажу вам текст заявления, которое собираюсь дать, но мне не нужна нервотрёпка, которая может быть в промежутке между настоящим и тем моментом. Я знаю, я многого прошу, но думаю, что предпочту ваше личное подтверждение любому из наших политических помощников.

Джон промедлил с ответом, но в конце концов он согласился. Он собирался выступать на арене Спектрум в Южной Филадельфии. Если бы получилось, то он бы попал в новости с цитированием одной или двух фразочек. Я подозревал, что с таким моим вмешательством он бы получил такой охват в СМИ, который ему и не снился!

Было сложно сделать все это по-тихому. Филадельфия была настолько близко, что я мог долететь туда на вертолете. Я рассказал об этом Брюстеру, Ари и Джошу – и больше никому. Я заставил их поклясться молчать. Никто из них не проникся. Было бы намного проще остаться в стороне, дать "ветеранам катеров" сделать свое дело, и затем уже принять то, что перепадет нам. Я шел на большой риск, а профессиональные политики не любят рисковать. Джош просто покачал головой и отправил охранные фургоны в Филадельфию на ночь. Брюстер бы поехал с ними; а Ари, Джош и мы с Мэрилин бы вылетели утром.

Когда я рассказывал об этом, Мэрилин молчала. После этого она подошла ко мне и села ко мне на коленки. – Они ошибаются. Я понимаю, почему ты это делаешь, и думаю, что ты прав.

Я обхватил ее руками. – Понимаешь, да. Так почему же я это делаю? Даже я не очень понимаю, зачем мне стоит это делать.

– Ты делаешь это, потому что ты порядочный человек и тебе стыдно за то, что происходит. Я горжусь тобой.

Я фыркнул на это и рассмеялся: – Мэрилин, я много какой, но "порядочный" – это сильно ниже по списку.

– Ты всегда так строг к самому себе.

– А ты всегда такая идеалистка, – я обнял ее и добавил, – А может, я просто пытаюсь оправдать твои ожидания.

– Ну, я все равно тобой горжусь, – и она поцеловала меня так, что мне подумалось, что ночь может быть интересной.