С чистого листа главы 100-165

Самой большой нашей заботой во время кампании были дебаты. В какой-то момент политической жизни Америки дебаты считались высшим искусством и возможностью действительно отстоять свою точку зрения перед соперником на глазах народа. Об этом бы писали в газетах, и затем это бы распространялось по стране. В наши же дни это было ничем большим, как просто возможностью побросаться громкими словами и короткими фразочками. Как и со всем остальным, у нас были советники по части дебатов, которые учили нас тому, что можно говорить и о чем спорить. Действительный ум спорящего считался не имеющим значения, да и мог вообще быть осложнением. Если они были действительно умны, то они могли бы действительно попытаться ответить на вопрос вместо того, чтобы по наставлению советника начать бросаться заученными фразочками. Было бы ещё хуже, если они были глупыми и все же пытались ответить на вопрос! Как однажды сказал Эйб Линкольн: "Лучше молчать и показаться дураком, чем открыть рот и развеять все сомнения."

Были ли важны дебаты? Мнения экспертов на этот счёт расходятся. Это считалось универсальной политической мудростью, которая помогла добить Ричарда Никсона в 1960-м году. Он был широколицым мужчиной, только отходивших от гриппа. На чёрно-белых телевизорах того периода он казался бледным и некрасивым по сравнению с молодым и пышущим здоровьем Кеннеди. Люди, которые слушали дебаты по радио или читали об этом в газетах, думали, что Никсон победил, но по телевизору Кеннеди его просто прикончил. Точно так же и Рональд Рейган, отличный лидер, но решительно не блиставший умом, выучил свои строчки как профессиональный актер, коим он был уже множество лет, и вынес и Джимми Картера, и Уолтера Мондэйла разом.

На то, чтобы решить, как организовывать и проводить дебаты, уходило огромное количество времени и сил. Сколько встреч проводить? В каком формате? Будут ли у нас традиционные дебаты, где двое стоят за стойками и отвечают на вопросы ведущего? Или же мы бы сидели за столом лицом друг к другу? Или же мы бы проводили встречу в городском формате, сидели бы на барных стульях в окружении и могли бы вставать и ходить? Кто был бы ведущим? Он бы просто задавал вопрос, или же он мог бы подбрасывать готовые фразочки и требовать, чтобы кандидаты давали ответ? Последнее, чего кто-нибудь мог бы хотеть – так это ведущего, который отошёл бы от сценария и сказал кому-нибудь из кандидатов, что он лживый мешок с дерьмом, кем и было большинство из нас!

Дебаты этого года вызвали много волнений. Нигде в Конституции не сказано, что они должны проводиться в обязательном порядке. Обычно проводят две-три встречи между кандидатами в президенты, и одну встречу между кандидатами в вице-президенты. В чем проблема? Да в том, что я никогда не участвовал в дебатах! Было бы необычно проводить дебаты для кандидатов в конгрессмены, а дебаты за пост вице-президента были сорваны прошлым разбором моего отдыха в Никарагуа. Джон Керри, напротив, ещё баллотируясь в Сенат, участвовал в нескольких сессиях. Меня же воспринимали как мальчика для битья, не слишком хорошую позицию для действующего президента, и все ожидали, что я выйду, споткнусь о собственные шнурки, и затем описаюсь в штаны. Была одна теория, выдвинутая одним из непредвзятых парней в команде, что Джон МакКейн сможет собрать все воедино через неделю после моего провала. Вот и пытайся соответствовать высоким ожиданиям.

Я считал дебаты чушью собачьей, и что у меня есть дела поважнее (например, государством управлять), чем целыми днями упражняться в звучных фразочках в липовых дебатах. Мы сократили количество встреч для кандидатов в президенты и вице-президенты до одной для всех. Это были большой ошибкой! Это сочли признаком моей слабости и страха, что я не справлюсь. К черту! Может, я не облажаюсь на телевидении и буду признан победителем!

Наверное, этот настрой проявился во время подготовительных дебатов, поскольку Брюстер знатно меня отчитал, и не важно, был ли я самым влиятельным человеком в свободном мире или нет! Мне повелели прогнать свою дурь, быть рядом, не отлынивать и выучить свои строчки, иначе я стал бы односрочным президентом! Также не помогло и то, что в этом деле ещё и Джон казался ебаным перфекционистом. Я только напомнил Брюстеру, что я мог законно выписать самому себе помилование, если я его вырублю. На него это не произвело впечатления.

По крайней мере, такова была идея. Но у мира всегда найдется способ испортить все великие планы. Во вторник, четырнадцатого сентября, ко мне в кабинет зашёл Ари и попросил меня уделить ему пару минут. Я отбросил свою ручку, откинулся назад и кивнул ему в сторону кресла перед моим столом. – Прошу! Присаживайся. Пожалуйста, спаси меня от этого бюджета!

– Мистер президент, мне только что позвонили насчёт одной истории, опубликованной в "Тhе Nаtiоnаl Еnquirеr".

– Элвис все ещё мертв, и в Розуэлле нет никаких инопланетян, – сказал ему я.