С чистого листа главы 100-165

Впрочем, на этом история не закончилась. К концу недели и "Нью-Йорк Таймс", и "Нью-Йорк Пост" сообщили, что Джена Колосимо из Квинса действительно была той же Дженой Колосимо, которую я знал в старшей школе Тоусона. Семья Колосимо переехала из Нью-Йорка в Балтимор в 1971-м году, когда я и познакомился с ней, и у них всё ещё оставались родные в Квинсе. (Мистер и миссис Колосимо умерли несколько лет назад) Затем в 1973-м году чета Колосимо отправила Джену обратно в Нью-Йорк жить к нескольким очень строгим тетям и учиться в женской приходской школе Квинса. Это не слишком хорошо сработало, поскольку к середине семестра она явно была "в положении". Монашки исключили ее из школы, за дурное влияние, и Джена получила аттестат о среднем образовании примерно тогда же, когда и родила сына. Она назвала его Майклом в честь своего отца, чтобы попытаться снова добиться его расположения, но это не увенчалось успехом, и ещё пару месяцев она жила с тетями. Отчаянно желая вырваться от них (они были из Старого Света и едва говорили по-английски, и большую часть времени читали ей нотации на итальянском), и она сошлась с первым попавшимся парнем по имени Марио Петрелли. Их брак не продержался и года, но к тому моменту она смогла уйти из дома и начать получать парочку учебных кредитов из общественного колледжа. К тому времени она уже называла малыша Майклом Петрелли, но было не ясно, усыновил ли его Марио. Джена провела следующие тридцать лет в Квинсе, работая секретаршей в различных компаниях, и в июне она погибла в автокатастрофе.

В это же время велось расследование и по самому Майклу Петрелли. Он вырос в Квинсе, и его самым заметным достижением было абсолютное отсутствие оных. Он закончил старшую школу в лучшем случае со средними баллами, и не поступал в колледж. За годы он получил небольшую практику в качестве автомеханика, и последние десять лет работал механиком, иногда работал, а иногда пьянствовал. Он постоянно метался между проживанием в съемной квартире и в квартире Джены. Он впервые узнал обо мне, когда просматривал вещи матери после ее похорон, и нашел ее дневники. В его свидетельстве о рождении имя отца указано не было.

Пресса Нью-Йорка смогла найти несколько родственников Джены, которые сообщили им, что Джену "обрюхатил какой-то парень из Балтимора", но они не знали имени. Они также сказали, что Джена всегда вела дневник, куда записывала все. От всего этого у меня начало появляться дурное предчувствие. Одна из кузин Джены сообщила, что она сама забеременела, будучи подростком, и что Джена знала об этом, и ей это показалось очень романтичным, по крайней мере до тех пор, пока ей не пришлось начать заботиться о собственном ребенке. И вот это сподвигло Джену отказаться от контрацепции – желание подражать своей кузине?

Также нашли и Марио Петрелли. Он оказался страховым агентом в Хэмпстеде. Он женился на Джене, но у них не срослось и все почти сразу же закончилось. Нет, он не усыновляли Майкла, и нет, он понятия не имел, что тот носил его фамилию. Он больше двадцати лет не общался с Дженой, и даже не знал, что она погибла.

Самым большим вопросом для меня было то, почему Джена не сообщила об этом мне. Ладно, она была в Квинсе, а я уже несколько лет как покинул Балтимор, но меня было не так сложно найти, что в Ренсселере, что в армии. Мои юристы сообщили мне, что она могла подать иск против меня, чтобы получать алименты до тех пор, пока Майклу бы не исполнилось восемнадцать, а может, и даже дольше, в зависимости от обстоятельств. Может быть, она думала, что у меня нет никаких денег, но к середине восьмидесятых годов я уже был довольно известным бизнесменом, так что она должна была обо мне слышать. И всё-таки я не получил от нее ни одной весточки. Стыд? Гордость? Теперь я бы никогда не узнал.

К утру воскресенья уже было достаточно дыма, чтобы можно было смело заявить, что есть и огонь. Уилла Брюсиса, появившийся на "Встрече с Прессой", прямо спросили о собирающихся доказательствах того, что у меня есть внебрачный ребенок.

– Какие доказательства? Все, что мы пока что слышали – это то, что у президента Бакмэна были отношения с девушкой, когда он был ещё подростком, который мог быть отцом этого человека, а, может, и нет. Он не связывался с президентом, и не запрашивал никаких тестов ДНК или на отцовство. Все, что мы точно знаем – это то, что он продал эту историю таблоиду, который даже нельзя назвать полноценной газетой.

"Тhе Wаshingtоn Роst" назвала всю эту историю "Бэбигейт"[6]. Как мило!