С чистого листа, главы 166-174, Эпилог

Бакмэн Групп серьезно изменилась с тех пор, как я покинул компанию, чтобы стать конгрессменом. Тогда это была просто Бакмэн Групп — компания венчурного и частного капитала, которую мы основали по моему возвращении из армии. Это всё ещё было так, но в те дни все было намного, намного крупнее. Первым крупным ответвлением были «Марквадт/Бакмэн Инвестментс» (офисы в Пало-Альто и Остине), которые вкладывались в высокие технологии и Кремниевую Долину, и, когда я уходил, все это было ещё в процессе. Ещё одним бизнесом стали биржевые трейдеры (офисы были расположены в Чикаго), которые вкладывали в огромное число ресурсов. Это было своего рода возвращением к моим корням, поскольку мое изначальное состояние было получено благодаря тренингу (признаю, с заранее известным результатом) в нефть и серебро.

Самым новым крупным бизнесом стала «Энергия Будущего Бакмэна» со штабом в Хьюстоне, которая инвестировала в ветряные, солнечные и буровые новинки, которые появились в Америке. Как и всегда, мы вкладывались в доли как новых, так и уже бывалых компаний в этом бизнесе. Хотите построить ветряную ферму в Техасе? Мы купим долю. Ищете способ расширить ваш бизнес по установке солнечных батарей в Калифорнии? Наберите нас. Строите станцию по добыче нефтегаза в Пенсильвании или нефтепровод в Северной Дакоте? То же самое. Впервые за десятилетия Соединённые Штаты стали широким энергетическим экспортером, а не импортёром, и такое влияние на экономику было оглушительным. Что важнее, наконец началась экономия масштаба, и солнечная и ветряная энергия становились экономически конкурентоспособными. Природный газ заменял уголь на новых электростанциях и станции, работавшие на угле, массово переделывались или закрывались, улучшая качество воздуха и снизив выбросы углерода. Огромная часть всего этого была результатами заделов, начавшихся во время моей администрации.

Вскоре после того, как я покинул пост, я встретился с Джейком Эйзенштейном, и мы пришли к приятному соглашению. У меня не было никакого интереса в том, чтобы снова управлять компанией, но место среди владельцев контрольного пакета было бы неплохо. Также я хотел себе небольшой офис на случаи, если я был дома и мне нужно было заниматься бумагами оттуда. В общем, я оставил Джейка при его деле, и он действительно был в этом хорош. Он сам уже имел состояние почти в семьсот пятьдесят миллионов долларов, а мое равнялось по меньшей мере двадцать пять миллиардов! Я не мог жаловаться на то, как он управлял компанией. Мы также дали совместное интервью журналу «Fortune», объяснив мое частичное возвращение в бизнес и мою уверенность в Джейке.

Я смог провести одно-единственное собрание акционеров, прежде чем Джон МакКейн утащил меня обратно в общественную жизнь. Как я и говорил — тот ещё геморрой!

В те выходные мое предстоящее номинирование утекло как раз вовремя, чтобы это обсудили на воскресных ток-шоу. Несколько раз вспомнили о том, что хоть бывшие президенты и использовались для особых дипломатических миссий, это был первый раз, когда это было формально и на долгосрочную основу. Одним из интересных вопросов стало, понадобится ли мне подтверждение Сената для занятия позиции. Однозначного ответа ещё не было. За все назначения государственного департамента, включая и всех послов, отвечает комитет Сената по международным отношениям. В остальном же требования для утверждения Сенатом были до приятного размытыми, как и сама работа.

— Тебе серьезно нужно получить одобрение Сената? — спросила Мэрилин.

— Разве это не будет весело? К черту Сенат! Я просто сделаю работу и дам им повозмущаться, — ответил я.

В понедельник утром мы с Мэрилин поехали в Белый Дом, чтобы обо мне объявили. Я ждал в зале картографии, вдали от всех журналистов, а Мэрилин пригласили наверх и она несколько минут пообщалась с Синди МакКейн. Немного спустя Синди привела ее обратно и мы все отправились в Овальный Кабинет, где встретились с президентом и генеральным секретарем. После того, как пресс-секретарь Джона дал свой обычный брифинг, он объявил, что президент даст слово, и мы все промаршировали в зал для пресс-конференции. Синди с Мэрилин отошли в сторону, где их ждали места, которые не попадали на камеру, а Джон подошел к подиуму, мы же с Конди встали позади в стороне.

Джон начал с рассказа о том, какую чудесную работу я проделал на Ближнем Востоке, поддерживая мирные взаимоотношения и заключая договоры об обороне с различными странами, и затем выразил свое желание, чтобы я продолжил в качестве его личного представителя перед странами того региона. Затем Конди Райс пару минут высказалась о тех чудесных взаимоотношениях, которые у нас сложились за прошедшие годы, и выразила свою веру в то, что так будет и дальше. После них к подиуму уже вышел я, поблагодарил их за огромную веру в меня, и пообещал не подвести их. Бла, бла, бла, трёп, трёп, трёп. Я сомневался, что в новости в тот вечер попало бы больше, чем пятнадцать секунд этих речей, не считая довольно необычного факта, что подобное вообще состоялось.