С Днем Постояльца!

Он протянул мне крошечную карту памяти. Я метнулась к ближайшей стене. Гостиница проглотила ее, и на огромном экране появилась запись. Шон, Корос и Орро сидели в креслах. Судя по углу записи, камера висела высоко над ними сбоку. Шон, должно быть, запустил юнит наблюдения. Он был размером с грецкий орех и запрограммирован на то, чтобы прятаться, как муха на пресловутой стене.

Шоу началось. Я понятия не имела, как они вообще умудрились попасть туда в такой короткий срок.

На сцене Гарри Кис рубил овощи так, словно от этого зависела его жизнь, читая лекции о пользе органических продуктов и фиолетовой моркови. Шоу снималось рывками, что позволяло делать перерывы на рекламу. Время от времени какой-нибудь рабочий сцены останавливал Гарри, чтобы что-то ему сказать или поправить в кадре. Орро ерзал на стуле, наклонившись вперед, как зачарованный, делая руками рубящие движения. Зрелище Шона в окружении двух гигантских, несколько причудливых на вид людей было немного комичным.

Гарри Кис закончил тушить овощи, поставил утку в духовку, и был объявлен рекламный перерыв. Один из помощников промокнул Гарри лоб. Другой помощник вынул сырую утку из духовки и заменил ее прекрасно прожаренной птицей. Гарри махнул ему рукой. Ассистент достал приготовленную утку. Гарри критически осмотрел ее и сделал замечание. Ассистент достал бутылку соевого соуса и кисточку. Он стратегически обмазал птицу, затемнив кожу. Гарри еще раз осмотрел ее, поднял вверх два больших пальца, и она вернулась в духовку. Тем временем другой помощник заменил миску с овощами.

Орро уставился на сцену. Гуманизатор делал все возможное, чтобы имитировать эмоции, но я не могла понять, что чувствовал Орро. Он был похож на оленя в свете фар.

Перерыв закончился, и запись возобновилась. Гарри устроил грандиозное шоу, вытащив утку из духовки.

— И вот мы здесь. Вы только посмотрите на это! Огонь и молния!

Рабочий сцены поднял карточку с надписью «Аплодисменты». Зрители в студии охали и восторженно хлопали.

Орро вскочил на ноги и проревел:

— Вы мошенник!

О, Боже мой.

Шон схватил его, пытаясь усадить на свое место, но Орро оттолкнул его.

— Вы никакой не шеф-повар! Эта домашняя птица — ложь!

Гарри резко обернулся в поисках оскорбителя, увидел разъяренного великана и начал пятиться назад.

— Да как вы смеете! — пробормотал Орро, тыча рукой-лопатой в сторону Гарри.

Охрана сошлась в ряд и двинулась вперед.

— Вы не годитесь даже для того, чтобы готовить собачий корм, мерзкий притворщик! — взревел Орро.

Шон ударил ладонью по виску Орро, слишком высоко, чтобы причинить ему реальный вред, если бы Орро был человеком, но именно там, где должно быть левое ухо квиллонца. Орро обмяк. Корос взвалил его на плечо, словно Орро ничего не весил. Шон рванул вперед, а медамот последовал за ним. Шон и охранники столкнулись в конце ряда. Послышалась возня, ноги и руки взлетели, когда тела повалили на пол, и Шон с Коросом выбежали из студии, неся Орро, как мешок с картошкой. Камера пронеслась за ними, и запись закончилась.

Я потерла лицо руками.

— Они вызвали полицию?

— Нет, — ответил Шон. — Я был очень осторожен. Я столкнулся только с парочкой из них. Никто не пострадал.

За исключением Орро.

— Ты поговорил с ним?

— Мы пытались. Он не отвечает. На обратном пути он не проронил ни слова.

— Я собираюсь поговорить с ним.

Шон кивнул.

— Ты была права. Это была плохая идея.

— Ты сделал все, что мог. И… возможно, это к лучшему. Я все время говорю ему, чтобы он не доверял всему, что показывают по телевизору, а он никогда не слушает. Получил ли Корос, по крайней мере, то, что хотел?

Шон кивнул.

— Он хотел знать, как предотвратить войну с Сокрушающей Ордой.

— Что ты сказал ему?

Шон вздохнул.

— Правду. Они будут сражаться со своим врагом до победного конца, но они отдадут рубашку со своей спины своему другу. Единственный способ избежать войны с отрокарами — это заслужить их дружбу.

Я прошла по коридору мимо атриума, заставленного ценными травами Орро, к зеленой двери. Я постучала в дверь.

— Можно мне войти?

— Да, — ответил глухой голос.

Я открыла дверь и вошла в комнату. Номер Орро был сделан им самим. Он показал мне то, что хотел, и я воспроизвела это так точно, как только могла. Это была комната разумного существа, но она казалась уютной берлогой какого-то маленького зверька. В комнатах не было острых углов. Мягкие стены, словно из яичной скорлупы соединялись с полом и потолком кривым изгибом, как будто пространство было выдолблено из бревна или выкопано из лесной почвы. Дверные проемы были сводчатыми, а большое окно слегка деформированным — ни кругом, ни квадратом. Африканские фиалки в симпатичных горшочках жили на подоконнике. Мебель была большая, плюшевая и изогнутая. Большую часть одной стены занимал огромный телевизор, а вдоль другой тянулись книжные полки, заполненные книгами, свитками, планшетами и другими носителями информации на дюжине галактических языков.

Посреди всего этого Орро свернулся калачиком на голубом ковре, с опущенными иглами. Мне даже не видно было его головы.

Я села рядом с ним и похлопала его по спине.