С днем рождения, Сэми!

— Я хотела как можно скорее положить конец дурацкому празднику.

— Это не все, — спокойно сказал Ной. — Не желаете рассказать мне?

— Не очень, — поежилась Сэми, — но расскажу. После того, что вы для меня сделали, я просто обязана пойти на это.

— Расскажите, если хотите рассказать, а не потому, что обязаны. Вы почему-то очень не любите свои дни рождения. Ваш отец погиб в этот день?

— Нет, — быстро сказала Сэми, — в этот день родилась моя сестра.

— Сестра? У вас есть сестра-близнец?

— Не близнец, она родилась в тот же день десятью годами позже. Сегодня Нэнси исполнился бы двадцать один год. Совершеннолетие. — Голос у нее сорвался. — Исполнился бы, если бы она была жива.

До Ноя начало доходить.

— Черт, Сэми… Я сожалею.

— Она погибла вместе с отцом.

— Теперь я понимаю…

— Причина не в том, что она умерла, — коротко произнесла Сэми, — а в том, как умерла… — Она сжала кулаки, и костяшки побелели. — Это несправедливо! Сегодня должен был быть вечер Нэнси и мы должны были бы поднимать бокалы за ее совершеннолетие! И все из-за меня! Это я убила ее, Ной, это все моя вина!

Глава девятая

Ной негромко выругался.

— Вы же сказали, что она погибла в автокатастрофе вместе с вашим отцом. Что это был несчастный случай.

Сэми сжалась в комочек, положив подбородок на согнутые колени.

— Нэнси была такая милая, — сказала она. — Я вам не говорила?

Ной набрался терпения, приготовившись ждать столько, сколько придется. Ей нужно собраться с силами, прежде чем рассказать о том, что так долго ее мучило.

— Нет, не говорили.

— Я обожала Нэнси, была готова выполнить любое ее желание. — Откуда-то из складок платья Сэми извлекла плюшевого волчонка. — Это был мой первый подарок ей. Первый и последний.

— Поэтому вы так бурно отреагировали, когда его схватил Одиночка?

— Волчонок был любимой игрушкой Нэнси. Она его везде за собой таскала. Это единственное, что мне от нее осталось.

— Почему вы вините себя в смерти сестры?

— Потому что это была моя вина!

В голосе Сэми проскользнуло раздражение, и Ной даже обрадовался этому. По крайней мере, хоть какая-то живая эмоция, а не это мертвое спокойствие и отрешенность.

— Расскажите.

Сэми вяло расстегнула заколку, уронила ее на пол и помассировала виски.

— Мы остановились на красный свет…

— Мы?!

— Ну да, я что, не говорила вам? Я тоже была в той машине. Нэнси уронила мистера Вуфа, и я… — Голос опять сорвался. — Мы остановились. Я думала, это безопасно!

Ной опустился на подоконник и привлек ее к себе.

— И что вы сделали?

— Я сидела впереди, рядом с папой, Нэнси была сзади. Она уронила мистера Вуфа, и он упал так, что я не могла его достать. Но я могла дотянуться до Нэнси. Я расстегнула ее ремень безопасности и велела ей достать волчонка самой. Я думала, все будет в порядке, правда! — Сэми свернулась у него на груди, уткнувшись носом в белый шелк рубашки. — Мы выехали на перекресток, я начала торопить Нэнси и тут услышала папин крик. Я в первый раз услышала ругань из его уст, а потом был скрежет металла, боль и тьма…

— Вы столкнулись с другой машиной?

— Да. Она проехала на красный свет и врезалась нам в бок. Я очнулась уже в больнице, рядом со мной была Бэйб. — Слезы прочертили дорожки у нее на щеках. — Она сказала, что папы и Нэнси больше нет…

— В том, что произошло, нет вашей вины, вам нужно это понять. — Ной взял ее за плечи и заставил поднять голову. — Вы были еще ребенком, это был несчастный случай, как вы могли его предугадать!

— Бэйб говорит мне то же самое, и большую часть времени я действительно в это верю. Но сегодня… Сегодня нельзя было праздновать мой день рождения, это должен был быть ее день.

— Скажите, Сэми, ваша затея с ребенком никак не связана со смертью вашей сестры? Вы уверены, что не пытаетесь таким образом заменить ее?

— Разумеется, не уверена, возможно, на подсознательном уровне именно этого я и хочу, глупо было бы пытаться отрицать очевидное, но дело не только в Нэнси. Я обожаю детей, до сих пор не завела себе полдюжины только потому, что не замужем.

— И когда же вы пришли к выводу, что муж для этого не обязателен?

— Недавно. — Лицо у Сэми посуровело. — В мире полно женщин, которые растят детей в одиночку.

— И большинство из них не в восторге от этого. Вы считаете, что ваша семья могла бы прекрасно обойтись и без вашего отца?

— Это нечестно, Ной!

Он заставил себя не обращать внимания на боль у нее в голосе. Надо заставить ее понять, что решение, которое она собирается принять в ближайшие дни, будет иметь фатальные последствия для ее жизни — и для его жизни тоже!

— Я не пытаюсь бередить ваши раны, милая, но разве вы не понимаете? Вы все еще смотрите на мир глазами одиннадцатилетней девочки!

— Мне уже тридцать один, а не одиннадцать.

— Послушайте меня, Сэми. Вы умная женщина, но, к сожалению, будучи в особенно впечатлительном возрасте, вы потеряли отца и видели все переживания, через которые пришлось пройти вашей матери, а потом наблюдали, как она меняет одного мужа за другим, пытаясь вновь найти то, что потеряла. Не удивительно, что вы боитесь брака.