С философией о жизни

Забвение собой несёт,

В ней боли нет, и пытки тоже.

И ад и боль лишь здесь

Живут.

Лишь здесь терзает его

Жажда,

Ломает кости, мышцы рвёт.

И голод, с жаром наковальни,

В висках стучит.

И бред несёт…

47

Уж ничего не видят

Очи,

Найманы мёртвыми

Лежат.

Их жуткие во смраде

Трупы

Вздуваются

И сеют яд…

Лишь Жоломан уставил очи

В Луны тупое озерцо.

Он ничего уже не знает,

Он есть –

И нет его давно.

48

Лишь плоть его

Пока жива.

И кровь ещё течёт по венам,

И дышит кто-то,

Но не он.

С ним боль ушла сама

Наверно…

Но кто то знает

Достоверно.

49

Луна одна в его глазах,

Холодным светом отразилась.

И этот свет, его пятно -

Всю жизнь его

Оно затмило.

Весь этот мир, и бой, и дом

В пятно навеки

Обратились.

Ушла душа,

И память с болью,

Пришло полнейшее ничто.

А сердце бьётся еле-еле,

И задыхается оно…

50

Манкурт – коль выживет–

Восстанет,

И по земле начнёт бродить,

Исполнит всё он, что прикажут,

Лишь чтобы боль не возродить…

Не возвратилась чтобы пытка,

Отнявшая души оскол,

Убившая в нём воина, сына,

И превратившая в НИЧТО…

Куда исчезли знания, чувства,

На месте том – Луны пятно…

51

Жуань- Жаны по утру

Забрали

Выживших в той пытке…

Колодки же со всех содрали,

Чтоб те на солнце не пропали.

Довольно пленных в стане есть -

Им пригодятся,

Непременно, всё повториться

Неизменно.

52

Хозяин заглянул в глаза

Ещё живые, Жоломана,

Увидел тусклое пятно: -

Ты мой, всё будет хорошо…

И господин твой – я

Отныне…Ты – верный раб,

Им был всегда,

Постигла здесь тебя беда,

Но снова дам я жизнь тебе,

И будешь ты слугою мне,

Мне преданней раба служить,

Меня от бед и зол

Хранить,

Стеречь добро моё

И дом,

Как верный пёс –

Ты будешь жить. -

53

И Жоломана искупали,

И накормили, дали жить,

Приставили к стадам верблюдов,

Позволили за ним ходить…

Что было до, и будет после,

Кто он, откуда и когда

Пришел он в САРОЗЕКИ эти –

Забыл теперь он навсегда…

Найман он – может быть

Найманом.

Жуань-жуанец – может быть…

Враги, друзья, и просто –

Люди

Внушают страх ему -

И всё….

54

На голове шири – папаха,

Но боли нет, чего ж ещё?

Хозяин – бог ему и плаха,

Зачем, и что ему ещё?

Да, он теперь даже не раб.

Там море мук, желаний, планов…

Не знает он о них – и всё.

Он только просто биоробот,

Что так желают в нашем веке

Отчаянно создать…

Чтоб исполняли все приказы,

Чтоб муки совести не знали,

Души своей не понимали,

Не ведали её путей.

Законов жизни и друзей…

Не знали чтоб они и Бога,

И чтобы заповеди все

Не умещались в голове…

Удобно в мире жить такими,

Почти болванками

Пустыми?

Часть 2. Найман-Ана

1

Я блуждаю в древности веков,

Заблудилась в том пространстве,

Где рождался звон летящих стрел,

И храпел, устав в боях верблюд.

Где палило Солнце беспощадно,

Жизнь текла спокойно

И понятно.

Кочевали дикие стада,

С ними шли кочевники и я.

2

Сарозеки греются под солнцем,

Манят тысячные жирные стада…

На верблюдах мчалась та эпоха,

И с верблюдом истово жила.

Стан найманов полон тихой скорби.

Слёз полны озёра глаз,

После страшной и жестокой

Бойни -

Опустели юрты, онемели,

Сиротливо по степи стоят…,

Не дождались малыши отцов.

Жёны вдовами остались.

Матери седели на глазах…

Их сыны- джигиты и надежда,

Вскоре превратятся в прах….

3

Совершив обряд на смерть,

Усопших,

Проводили к предка, в дом теней –

Найманские суровые воины,

Оплакивали своих сыновей…

Было так тогда и было позже.

Под палящим Солнцем на Земле,

Бесконечные, кровавые войны

Забирали юность и детей…

4

В одинокой, холодной юрте

Найман – Ана теперь жила,

И оплакивала Доненбая –

Мужа верного и отца….

Жоломан, их сынок ненаглядный,

Их надежда,

И гордость сердец,

Не вернулся до ныне с той битвы

Ни живым, и ни мёртвым – юнец.

5

Сколько дней джигиты скакали,

В сарозеках сколько искали?

Всё напрасно, даже следа

Жоломан не оставил тогда…

И молчала гора и дорога,

И полынь, и ветра тревога,

И овраг, и камень на дне

Не хранил его кровь на себе…

Найман-Ана от скорби немела

И душа её каменела,

Взгляд бежал прочь из стана,

От юрт,

К горизонту, за пылью

Из туч….

Её дни близнецами схожи,

Темны ночи – в тоске и слезах…

Но не знает душа её – страх…

6

Найман-Ана нашла в себе силы,

Не согнулась, не надломилась.

Проводила и мужа, и сына

В тот неведомый, мертвый мир,

И платок одела чёрный,

Что чернее её ночей,

И бездонных, кричащих очей…

Страшно сердце её болело,

Но в надежде тлел огонёк –

Может, где-то там, в сарозеках,

Потерялся её сынок…

7

Найман –Ана оплакала мужа,

Обрядила и проводила.

Но никто не нашёл её сына,

И не знал –

Где его могила?

Может, где-то он ранен

Лежит,

И зовёт её, и кричит.

Может, пленным сидит где-то

В яме,

В язвах ноги, а сам в угаре…

8

И верблюдица молодая,

Мордой тычась ей в плечо,

Всё манила её куда-то,

Будто знала она, но что?

–Ах, Акмая – вдвоём остались

Мы с тобой на этой земле.

Жоломан не скачет утром

В белоснежном твоём горбе…

Не целует меня с дороги,

Не садится, не пьёт кумыс…

Не охотится в сарозеках,

Не выслеживает врагов.

9

Жизнь моя в этой юрте нашей -

Как засохший кустик у ног –

Ни к чему ему дождь и солнце,

Не напьётся он из ручья,

Не появится и листва.

Его корни давно погибли,

Как мой муж и мой сын

Тогда…

10

Вот пришли ныне в стан

Торговцы,

С караваном, издалека…

Говорят, на торговом пути,

Они видели сотни верблюдов,

Погоняемых кем-то в степи.

Видно, снова жуань-жуаны

В сарозеки наши пришли,

И стада их свободно пасутся,