С горячим приветом от Фёклы

А потом она замолчала. Сначала я подумал: «Спит!» Ходил всё утро, прислушивался. Даже попрыгал немного, чтобы ее растормошить. И всё равно – тишина. Тогда я снова подумал: «Дуется, наверное, что я про ту историю с усами рассказал. Как она меня в интернат сдать хотела!» Я специально так подумал, чтобы ее разозлить и вывести на чистую воду. Но она даже не пошевелилась! Ну а потом мы с Ржавым наткнулись на кормушку для оленей и завалились в нее спать.

Помню, Ржавый еще сказал:

– Раз здесь кормушки стоят, значит, и люди – где-то рядом.

Но я даже не успел толком обрадоваться, потому что тут же уснул. Честно, я и не предполагал, что эти кормушки такие удобные. Спи – не хочу. Вот мы и спали. Отсыпались после бессонной ночи. Я для себя лично сразу решил – всё, больше никаких елок. У меня после них и так всё тело болело, словно битое. И еще тошнило – жуть как.

– Это точно из-за клеща, – сказал Ржавый, когда мы снова двинулись в путь. – Или грибы.

И вот тут я сразу вспомнил про Фёклу и подумал: «Почему она до сих пор молчит? Особенно сейчас, когда я, считай, на грани жизни и смерти».

Я даже обиделся немного. Потом не выдержал и спросил:

– Ты чего молчишь?

– Так, – Фёкла лениво зевнула.

– Как это – так?

– Тебе теперь есть с кем разговаривать, – отозвалась она глухо.

Я украдкой покосился на Ржавого. Со вчерашней ночи мы почти не разговаривали. Может, потому, что до утра всё друг другу выболтали? Я ему столько всего рассказал! И про Жеку, и про художку, и вообще! Даже про Маринкин телефон сболтнул, хотя, конечно, не надо было. Но, с другой стороны, я же не специально.

Как-то раз они к нам на пирог пришли – всей семьей. И пока взрослые пили чай, мы с Маринкой в моей комнате маялись. Я ее как человека просил – не кроши на диван. Но она, как поросенок, всё покрывало крошками засыпала. А я же крошки вообще не переношу. У меня от одного только их вида всё тело чешется. В общем, я так разозлился – не передать, и как только она пошла за добавкой, схватил одеяло в кучу, выбежал на балкон и стряхнул все эти крошки вниз. Я же не знал, что там еще Маринкин телефон лежал. Новенький! Я на него вообще старался не смотреть, чтобы не умереть от зависти. Вот и не заметил. Потом уже понял, когда он по баб-Шуриному подоконнику грохнул. И тут Маринка, как назло, вернулась. И такая:

– Ты мой телефон не брал?

А я такой:

– C чего вдруг я буду чужой телефон брать? У меня свой есть.

Маринка сразу красной стала:

– Нет у тебя никакого телефона!

И как кинулась на меня:

– А ну давай сюда телефон! Я с Игорем переписываюсь.

Игорь – это Маринкин хахаль. Вот уж кто-кто, а этот мне никогда не нравился. Если честно, то я его даже презирал немного. Нет, ну а что это вообще за мужик? Возле подъезда трется, а в дом не заходит? Это он так Валюху боялся! Прямо как я – грозы. Но, с другой стороны, я его даже жалел немного.

В общем, эта чокнутая Маринка так орала, что к нам все соседи сбежались. Ну не все, но Валюха с дядей Колей тут же прибежали.

– Я Севу знаю, – сказала Валюха. – Он не мог взять.

– Тогда кто? – обливалась слезами Маринка. – Мы здесь вдвоем сидели!

– Донь, ну, может, ты его дома забыла? – предположил дядя Коля, за что и поплатился. Они на него все втроем налетели, особенно Фёкла. Эта так вообще – предательница. Хоть бы слово за меня какое замолвила.

– Если я только узнаю, что ты на этот телефон хотя бы одним глазом смотрел… я с тебя шкуру спущу! Люди к нам со всей душой, а он…

Это она мне так вслед кричала, пока я с лестницы летел. Наврал, что к Жеке, а сам под балконы побежал – телефон искать.

– Кстати! – неожиданно вспомнил Ржавый. – Ты телефон тогда нашел?

– Маринкин? – я страшно удивился.

– Ну да.

«Обалдеть! – подумал я. – Он опять мои мысли читает!»

И сказал, всё еще удивляясь:

– Ага, прям-таки нашел! От него даже чехольчика не осталось. И хватило же у кого-то совести взять!

– И не говори! – насмешливо вставил Ржавый.

– Я потом всё взвесил и понял – это кто-то из наших, из подъездных. Ну а кто еще мог под балконами шастать? Лично я сразу на бабу Шуру подумал.

– Ну ты и клоун! – обхохатывался Ржавый. – Так а Игорь что?

– Ну что? – Я закусил губу. – Плакал Игорь!

И тут же стал серьезным. Пусть не думает, что я совсем уж бессовестный.

– А ты себе какой телефон хочешь? – спросил я.

– Никакой! – Ржавый тоже перестал смеяться.

– То есть как… – не поверил я. – Совсем-совсем никакой?

– Совсем-совсем. У Томочки не забалуешь.

– Не разрешает? – У меня даже плечи заныли от этой новости. – А я-то надеялся…

– Ну, если спонсор какой подарит, – обнадежил меня Ржавый. – Или, там, опекун. Вон у Верки видел какой?

Я кивнул.

– А у тебя есть спонсор?

– Нет. – Он безразлично пожал плечами.

– А почему? – не отставал я. – У Верки же есть.

– Ну… – Ржавый сделал вид, что улыбается. – Наверное, потому, что я не такой красивый.

– Может, просто вредный? – подбодрил я.

Он невесело хмыкнул.

– Или просто рыжий.

Я снова украдкой скосил на него глаза. Ну да, рыжий. И тощий впридачу. А за последние дни так вообще исхудал – одни только уши остались. Но в целом ничего.