С историей на плечах

Конечно, каждая болезнь наседает сильнее, если ей не сопротивляться, если в нее погрузиться. Больному обязательно надо найти повод что-то предпринимать, с чем-то сражаться. Тогда он будет в действии, в динамике, как и все живое. Значит, он будет частью всего живого, будет жить. Заботы больного не обязательно должны касаться здоровья. Это может быть любая цель, хоть кругосветное путешествие.

Понимая это, мой муж проявлял терпение к моему литературному окружению, тут же образовавшемуся, — к этому непростому племени не самых ординарных людей. Они своими страстями отвлекали меня от болезни, что тогда и требовалось. Наверное, он знал, что это не будет длиться вечно.

И он был прав. По природе своей я человек весьма прагматичный и конкретный, и не люблю заниматься тем, что не приносит практической пользы. Поэтому и тут, когда события так повернулись, что бросили меня в этот поток, старалась выплыть на твердую почву и не просто развлекаться, а найти реальное применение тому, что я делаю. И я нашла его в издательской деятельности, в переводах и в редактировании. Но это все было чуть позже.

А тогда, через год после ухода молодости, я поняла, что родители мои тем более не молодые люди и им вот-вот понадобится помощь. Поехать к ним я не смогу, зато смогу забрать их к себе. Дела повернулись так, что я могла купить квартиру, взамен проданной — взамен нашей любимой и дорогой, в центре города, на ул. Комсомольской. Пришлось продать…

— Только мы с твоим отцом ходить по лестницам не сможем, — сказала мама. — Ищи нам нормальную квартиру, на земле.

Стало быть, первый этаж…

Нашли две подходящие: одну напротив строительного института, на углу улиц Чернышевского и Жуковского, что была на первом этаже; а другую возле парка им. Шевченко, на ул. Шаумяна, находящуюся в цокольном этаже. Обе не совсем подходили. Первая по цене — хозяин не уступал, требовал ровно десять тысяч на руки, и у нас не оставалось денег на оформление... А вторая все же была с лестницей — с высокого, находящегося на холмике двора в квартиру надо было спускаться по лестнице в один пролет. Зато эта была намного дешевле и у нас оставались деньги даже на сделанную под заказ бронированную дверь и решетки на окна. Решили брать вторую.

Когда мы пришли к хозяйке на оформление сделки, а значит принесли ей деньги, она, дабы обезопаситься, позвала соседку. Каково же было наше удивление, когда соседкой оказалась наша Наталья Владимировна! Она тоже удивилась.

— Тебе, Галина, — сказала Наталья Владимировна, — повезло. Это люди надежные. Так что ты с ними делай свои дела, а я побегу на работу.

Кажется, в тот же день мы впервые увидели Катю, что шла нам навстречу, когда мы выходили из квартиры. Я присмотрелась — девочка, действительно, была неулыбчивой и, как можно было предположить, довольно замкнутой. Она посмотрела на нас не то чтобы неприветливо или вскользь, но без интереса. Запомнилась ее красная курточка, полнившая фигурку. Кажется, я слишком придирчиво оглядела ее снизу доверху, ища приметы принадлежности к спорту, но нашла обыкновенного ребенка, правда чуть низковатого для ее возраста.

Мои родители дожили свои дни дома. К их счастью, все так сложилось, что они были присмотрены в родном углу. И надобность в купленной нами квартире отпала. Так она и простояла почти два десятилетия, готовая к приему жильцов, с мебелью и утварью, одинокая.

Сами же мы никогда в ней не жили, но часто бывали там. Она служила нам то библиотекой, то складом старой мебели. Один комплект ключей от нее мы отдали Наталье Владимировне и были спокойны, что она за всем присмотрит.

Все так же иногда встречали Катю. Подрастая, она хорошела. Кожа лица становилась красивой, светилась здоровьем и внутренней белизной, губки алели. И всякий раз я отмечала, что от ее сдвинутых к переносице бровей, со всего сосредоточенного вида, со спешащей куда-то повадки исходит уверенность и сила, причем таким ровным спокойным потоком и таким насыщенным, что он доставал и до нас, омывал нас, придавал бодрости.

Правда, есть такие люди, это не выдумка. Другое дело, есть те, кто не чувствует этого, не замечает. Но я принадлежу не к ним, я как раз очень чувствую людей, их энергетику, даже их мысли. Характерно, что и эти люди понимают, что я их чувствую. Между нами устанавливается молчаливый контакт, окрашенный стойким благорасположением, во всяком случае — с моей стороны. И это меня очень греет.

Потом мы надолго перестали интересоваться этой квартирой. Годы шли, как дни. Нам-то казалось, что все остается по-прежнему, не меняется…

И вдруг, находясь в Алуште, в общем-то так далеко от дома, мы слышим по телевизору, что «член олимпийской сборной Украины Екатерина Николаевна Тарасенко из Днепропетровска на играх XXX Олимпиады 2012 года в Лондоне стала олимпийской чемпионкой».