С. Ю. Витте

В мае месяце об этом уже говорилось настолько определенно, что весь Петербург и высшие власти ожидали со дня на день вторичного покушения. О нем были осведомлены бывший директор Департамента полиции Лопухин, бывший министр внутренних дел Дурново, член Гос<ударственного> совета, бывший министр финансов, а вслед за тем министр торговли, Шипов, председатель Гос<ударственного> совета Акимов, директор Публичной библиотеки Браудо, известный писатель Финн-Енотаевский, чл<ен> Гос<ударственной> думы Милюков, чл<ен> Гос<ударственной> думы с<оциал>-д<емократ> Романов. Когда вначале прекращенное дело о покушениях на гр<афа> Витте было впоследствии, по обстоятельствам, о которых будет речь ниже, возобновлено, то все эти лица допрашивались и все они подтвердили, что о предстоящем вторичном покушении на гр<афа> Витте они все знали и так или иначе сообщали об этом гр<афу> Витте в целях предупреждения. Градоначальник Лауниц еще в октябре предыдущего года знал о готовившемся покушении. К моменту подготовления второго покушения ген<ерала> Лауница уже не было в живых. Он был убит. Но и его преемник незадолго до вторичного покушения точно узнал число, на которое оно было назначено.

На 26 мая 1907 г. было назначено очередное заседание Гос<ударственного> совета. Это заседание было неожиданно отменено накануне, причем в спешном порядке все члены Гос<ударственного> совета были оповещены о том, что заседание не состоится. Оказалось, что градоначальник узнал точно, что на этот день назначено покушение на гр<афа> Витте. Опасаясь, что убийца, в случае если не представится возможности совершить это покушение по пути Витте, попытается проникнуть в здание Гос<ударственного> совета, и тогда кроме Витте могут пострадать другие сановники, градоначальник позвонил председателю Гос<ударственного> совета и предложил ввиду возможности покушения заседание отменить.

Это подтвердил и сам председатель Гос<ударственного> совета. Заседание было отложено на 29-е, причем целый ряд лиц, в том числе и член Гос<ударственного> совета, бывший при Витте министром финансов, Шипов, сочли нужным предупредить гр<афа> Витте, что в этот день на него произойдет покушение, которое должно было состояться 26 числа, но по неизвестным причинам в этот день было отложено.

Витте, однако, вопреки увещаниям поехал на заседание Гос<у-дарственного> совета, а возвращаясь с заседания, даже часть пути прошел пешком. Покушение не состоялось, но не потому, что оно не подготовлялось и не потому, что представители власти, в том числе и градоначальник, ошиблись в дате, а по обстоятельствам, от них совершенно не зависящим.

Переписка двух премьеров

Получив постановление судебного следователя, Витте обратился с пространным письмом к Столыпину, в котором писал ему, что по ознакомлении со всеми материалами он пришел к заключению, что «русское правительство не особенно настаивает на выдаче французами Федорова[234], потому что рассмотрение дела на суде обнаружило бы обстоятельство, выяснение которого для самого правительства более чем нежелательно».

Далее граф выражал удивление тому, что полицейские власти не могли распознать в убитом Казанцева, который сам занимался политическим розыском и состоял в постоянных сношениях с Охранным отделением. Удивлялся он и тому, что к следствию не привлечен гр<аф> Буксгевден[235], который немедленно после появления заметки об убийстве Казанцева послал своего агента Коробова, ухитрившегося получить беспрепятственно вещи Казанцева и отвезти их Буксгевдену.

Не менее странным казалось Витте то обстоятельство, что власти безучастно отнеслись к факту обнаружения в окрестностях Петербурга бомб.

Граф Витте дальше в письме своем высказывает не лишенную интереса и, пожалуй, верную точку зрения:

«В сущности, все покушение в конце мая 1907 г., накануне роспуска Второй Думы и издания закона 3 июня, имело своей целью исключительно возмутить общественное мнение против левых политических партий, а быть может, вызвать со стороны правительства более энергичные меры в борьбе с ними. При такой постановке вопроса моя личность как будто отходит на второй план, так как оказывается, что заговор направлен вовсе не лично против гр<афа> Витте, а против политической партии вообще, я же являюсь только случайным объектом преступления. Не говоря уже о том, что мне лично от этого не легче, так как в случае удачи заговора меня все же убили бы, но только не из личной вражды или мести, а как бы для общей пользы, позволяю себе думать, что выбор меня как жертвы заговора не был случайным и вот почему. Правые политические партии не могли не видеть, что на убийство частных лиц, какими являлись Герценштейн[236] и Иоллос[237], правительство реагировать в смысле, желательном партиям, не будет, между тем как заговор против меня, будто бы учиненный левыми, давал повод правительству вступить на путь репрессий».

Спустя шесть месяцев гр<аф> Витте получил от Столыпина ответное письмо.