С каждым ударом сердца

Спустя какой-то час он, еще с влажными волосами, но в свежем белье и своем старом, но таком любимом костюме светло-серого цвета с трилистником на сердце, вовсю наслаждался фужером вина и видом на море. Здесь лето царило, даже не думая отступать от своих прав. Впрочем, здесь так было почти всегда. 

Девушки задержались в своих покоях, и он был этому только рад, наконец-то представилась возможность обдумать все произошедшее вчера и раньше. Теперь, после последних бесед и после прочтения книги он знал гораздо больше. Судя по всему, весь этот мир вокруг доживал последние спокойные дни. Скоро, может быть, и здесь, в этом мирном городе, его настигнет тот калейдоскоп событий, в котором он оказался одним из кусочков стекла, только отражающим чужой свет.

Интересно, что могло произойти, если бы тогда не вышел из дома, повинуясь непонятному внутреннему чувству? Он только слабо улыбнулся, разве это было возможно?

– Господин Реган, там пришли жандармы! Они заявили, что срочно хотят видеть вас!

Мэтр Зенонас сообщил это с такой интонацией, словно ожидал от хозяина команды прогнать представителей власти, с какой бы целью они не прибыли. Но маг был даже рад появлению полиции, во всяком случае, с одной стороны, сейчас наверняка прояснится причина отсутствия встречающих на вокзале, а кроме этого ему уже совершенно точно не позволят предаваться мрачному сплину.

– Ну что же, зови. Только девушек предупреди, чтобы оставались у себя. Им здесь совсем незачем находится. Абсолютно неизвестно, зачем эти господа решили нанести нам визит.

В ожидании, когда по деревянным ступеням затопают сапоги солдат, он вдохнул аромат вина и отставил нетронутый фужер. Пожалуй, встретить находящихся при исполнении стражников несвежим дыханием было бы не самым лучшим решением. 

Жандармы почему-то медлили, и он встал, расстегнул верхнюю пуговицу и оперся на перила балюстрады. Ветер с моря, еще по-прежнему по-летнему теплый, приятно ласкал лицо, и ему казалось, что даже здесь, наверху, он ощущает весь необыкновенный терпкий спектр запахов. Как там, у самой пенистой полосы, где волны раз за разом накатывались на песчаный пляж, истоптанный тысячами поколений моряков и торговцев рыбой. 

За спиной застучали торопливые каблучки, но он не спешил оборачиваться, хотя это было совершенно невежливо. Воспоминания совсем не желали покидать его, и чувства натянулись подобно струне, разделяющей мир на вчера и сегодня. Или на тот мир, в котором он жил, как в улитка в своем маленьком домике, и на тот, другой, может быть, даже и не враждебный, но другой.

Шайла оперлась на перила рядом с ним, замерев в своем стремительном движении буквально на мгновение. Даже духи она выбирала такие, что только подчеркивали ее летящий образ, сильный и неуловимый, как порыв морского ветра на закате. Запах свежести, чистоты и приближения ночи.

– Знаешь, твой дед иногда наблюдал за играми на свежем воздухе здесь, в парке. Ты всегда старался использовать магию, с самых юных лет, надеялся, что никто не заметит, и можно будет безнаказанно заставить мяч пролететь лишний шаг, или кто-нибудь из других детей собьется с шага, и ты первым добежишь к финишу. 

Дед, который так же никогда не был особенно сильным магом и, кажется, просто наслаждался жизнью, не стараясь достигнуть чего-либо великого, любил сидеть в парке на скамеечке и попивать отнюдь не какой-то благородный напиток, а самое обыкновенное пиво, которое варили прямо в подвале дома, несмотря на королевский указ. Сдувая пену прямо на дорожку, он время от времени пинал подлетевший мяч, вытирая бакенбарды рукавом адмиральского мундира, и покрикивал в азарте, глядя на забавы внуков.

– Воды, Зенонас.

Реган повернулся к тетке. О да, она совсем не смотрела в сторону моря. Она рассматривала своего племянника, словно в очередной раз пыталась понять, что же он в себе скрывает. 

Она, не глядя, приняла стакан от управляющего и сделала маленький глоток, продолжая наблюдать за племянником, слегка щурясь от яркого солнечного цвета. Ее нелюбовь к шляпкам всегда казалась магу чем-то совершенно аномальным, так же как и постоянное подчеркивание в одежде родовых цветов даже вопреки тому, что было в моде. Когда-то, будучи еще совсем молодым человеком, он даже попытался спросить ее об этом необычайном предпочтении в одежде. Только попытался. Она взглянула на него, только покачала головой и неожиданно взъерошила волосы. 

Вот и сейчас цветы клевера по лифу и подолу светло-голубого платья и белая гемма на серебряной цепочке поверх скрытого декольте только подчеркивали строгое выражение лица.

Шайла вернула почти нетронутый стакан с совершенно непроницаемым выражением лица, но грек уже все понял, и уже через мгновение о его присутствии напоминал только звук удаляющихся шагов.

– Так вот, мой дядя был проницательным человеком. Я это поняла позже. Жаль, не всегда удавалось понимать его подсказки.