С любовью, Энтони

«Солт» — полная противоположность бару во вкусе Джимми. Медно-рыжие шары ламп свисают с металлического потолка, излучая мягкий романтический свет. Клиентура тут смешанная — часть местные, но большинство нет — со значительным перевесом в сторону женщин, и все хорошо одеты, изысканно выглядят, явно настроены цивилизованно провести вечер. Бет пробегает взглядом перечень коктейлей в меню и ахает при виде цен. При ценнике в двадцать баксов за порцию все пришедшие настроены провести вечер не только цивилизованно, но и с размахом. Она оглядывает бар, мужчин и женщин, сидящих за барной стойкой, пытаясь составить себе представление о том, какого рода публика сюда ходит. Ничего из ряда вон выдающегося она не замечает, пока ее взгляд не падает на большую плетеную сумку в виде традиционной нантакетской корзинки, которая стоит на стойке. Она принадлежит блондинке, сидящей рядом с лысым мужчиной в полосатом пиджаке. Для тех, кто действительно живет на Нантакете, это вещь просто космически дорогая. Бет видела такие сумки, только меньшего размера, которые стоили больше чем тысячу долларов.

Сама барная стойка представляет собой отшлифованную каменную плиту грубой фактуры, в которой там и сям поблескивают янтарного цвета кусочки обточенного морем стекла. Бет проводит рукой по ее прохладной поверхности. Она очень красивая, настоящее произведение искусства. Из колонок гремит техно. «Деф Леппард» здесь не услышишь.

— Вот, пожалуйста, — говорит Джимми, ставя перед Бет бокал для мартини, до краев полный розовой жидкости. — Лучший напиток в меню.

Бет делает небольшой глоток. Коктейль сладкий и пряный, явно крепкий, но не дерущий горло. Она с легкостью могла бы таким напиться.

— Приятная штука. Что там намешано? — спрашивает Бет.

— Водка, ром, чили, лайм и имбирь. Называется «Обжигающая страсть».

«Обжигающая страсть?» Что он делает? Бет чувствует себя смущенной, негодующей, а потом странно польщенной.

— Что это ты вдруг решил отпустить бороду? — интересуется Петра.

— Подумал, почему бы не попробовать, — отзывается Джимми, почесывая заросшие щетиной щеки. — Тебе нравится?

— Нет, — отрезает Петра.

Он отращивает бороду уже примерно месяц, и Бет кажется, что она ему идет, придает мужественности, маскулинности. Скрывает безвольный подбородок. И она хорошо его знает, он не просто решил попробовать. Джимми перестает бриться каждый раз, когда в его жизни настает тяжелый период — когда умер его отец, когда гребешки перестали ловиться и им не на что стало жить, когда Джессике делали операцию на ушах в Бостоне. И вот теперь. Бет улыбается про себя, довольная тем, что, по меньшей мере, их расставание стоит для него в одном ряду со смертью отца, что она до сих пор что-то для него значит. И он перестает бриться не просто из-за того, что, когда количество стресса в его жизни начинает зашкаливать, ему становится не до бритья, но главным образом потому, что борода дает ему чувство защищенности, прячет от мира. Борода Джимми — это аналог больших бесформенных черных свитеров Бет, которые она носит, потому что они скрывают ее задницу.

Но сегодня она не в одном из этих свитеров. Сегодня она в платье в стиле Голди Хоун, а Джимми с бородой. Забавно. Ей не приходило в голову, что ему тоже может быть без нее тяжело. Может быть, это не то, чего он хочет. Может быть, он тоже страдает.

Анжела проскальзывает за стойку и говорит Джимми что-то, чего Бет не может расслышать. Она смеется, и он улыбается, сверкнув своими ослепительными кривоватыми зубами. Это мимолетная улыбка, которая быстро сходит с его лица, но это же было, было. Она вызвала у него улыбку.

«Продолжай страдать. Продолжай прятаться от мира. Надеюсь, в конце концов ты станешь похож на «Гризли» Адамса»[5].

Джилл наклоняется к Бет:

— Ну надо же, какая тяга к новизне у человека.

Джимми отвлекается на парочку, сидящую по соседству с Джилл, и начинает откупоривать для них бутылку вина. Бет потягивает свой коктейль, остро ощущая, что в нескольких футах позади нее Анжела, а в нескольких дюймах перед ней ее почти уже бывший муж, что она сидит между ними. Ощущения у нее странные. Бет одним глотком приканчивает свой коктейль. Ей отвратительна мысль о том, что Анжела сейчас рассматривает ее, оценивает ее без ее ведома. Она чувствует себя обнаженной, уязвимой. Бет потирает ладони одна о другую, как будто ей холодно, и проверяет свой телефон. Сообщений от девочек нет.

Не имея возможности наблюдать за Анжелой, в чем, собственно, и заключался весь смысл этой затеи, она сидит и наблюдает за Джимми. Она не помнит, когда в последний раз так долго смотрела на него не отрываясь. До того как он ушел, они спали, отвернувшись друг от друга, — так повелось из-за того, что он храпел, и потому что от него пахло сигарами. Из-за его графика ели они вместе тоже редко, а когда это все-таки случалось, они обыкновенно устраивались с тарелками в гостиной перед телевизором и утыкались в экран. А каждый раз, когда они ругались, что в последние несколько лет случалось более чем часто, она вообще переставала замечать сам факт его существования.