С любовью, Энтони

Но самый интересный объект в этой комнате — это сокол в огромной клетке рядом с камином за спиной у доктора Кэмпбелла. Размером он с небольшого ястреба, с темно-серыми крыльями, белым в серую крапинку брюшком и серыми перьями, которые образуют вокруг его недобрых черных глаз некое подобие маски злодея. Одно крыло у него, похоже, когда-то было повреждено, сломано. Сокол сидит на куске топляка, почти не двигаясь, и не сводит немигающего взгляда с Бет. Выглядит это угрожающе, как будто он хочет выклевать ей глаза.

— Это Оскар. Не волнуйтесь, он ручной. Он нам не помешает, — заверяет ее доктор Кэмпбелл.

Бет кивает. Ей лично Оскар уже мешает.

Раздается звонок в дверь. Слава богу. Доктор Кэмпбелл поднимается и впускает Джимми.

— Это для вашей птички, — говорит Джимми, протягивая доктору Кэмпбеллу черный мусорный пакет.

Доктор Кэмпбелл заглядывает внутрь и улыбается.

— Прекрасно. Располагайтесь. Я на минуточку.

Нантакетцы обожают бартер. Бет с Джимми раньше расплачивались за ремонт машины гребешками. Муж Джилл, Микки, производит ремонтные работы в обмен на зубоврачебные. Доктор Кэмпбелл принимает в счет оплаты за свои услуги сбитых на дороге животных.

Джимми устраивается на противоположном конце дивана, оставив между собой и Бет пустую подушку. Он тоже немедленно проваливается, в точности как и Бет, но, судя по его виду, отнюдь не испытывает по этому поводу такого неудобства, как она. Впрочем, у него-то ноги достают до пола.

— Ты опоздал! — шепчет она.

— Я долго не мог ничего найти.

— Что было в пакете?

— Белка.

— Фу. Гадость какая. Почему нельзя было просто купить какого-нибудь птичьего корма в магазине?

— Потому что вся затея была ради того, чтобы сэкономить двадцать баксов. Если я буду покупать ему еду, смысл теряется.

— Где ты нашел эту белку?

— На Майлстоун-роуд.

— Ты руки-то потом хоть вымыл?

Прежде чем Джимми успевает что-либо ответить, доктор Кэмпбелл возвращается — судя по запаху, с мертвой белкой в руках, на мгновение приоткрывает клетку, затем запирает ее (Бет специально обращает на это внимание), после чего усаживается обратно в свое кожаное кресло и с улыбкой хлопает себя по бедрам.

«Что, руки сегодня вообще никто мыть не собирается?»

— Давайте приступим, — говорит доктор Кэмпбелл.

Никто не отвечает. Бет с Джимми сидят, погрузившись каждый в свое уютное привычное молчание и неуютную диванную подушку. Бет косится на Джимми, который разглядывает свои немытые, трогавшие дохлую белку руки. Потом на Оскара, у которого из желтого клюва торчит слизкий кусок этой самой белки. Его черные хищные глаза все так же внимательно следят за ней.

— Джимми, — говорит доктор Кэмпбелл. — Давайте начнем с вас.

— Ну, э-э… мы разошлись. Мы женаты четырнадцать лет, и мы разошлись, а теперь пытаемся сойтись обратно.

Джимми складывает руки в замок и ждет. На этом все. Это его резюме.

«Фас, Оскар. Давай выклюй ему глаза».

— Мы разошлись, потому что он изменил мне, и я не уверена, что хочу сходиться обратно.

— Хорошо, — говорит доктор Кэмпбелл, не выказывая ни намека на возмущение поведением Джимми, ни готовности встать на ее сторону, как надеялась Бет. — Джимми, почему вы изменили Бет?

Джимми принимается ерзать и еще глубже увязает в своей подушке. В комнату вальяжной походкой входит черный кот с белыми лапками и, мимоходом задев хвостом болтающиеся ступни Бет, сворачивается клубочком на полу у одного из окон, на солнышке, чуть за границей тени от одной из книжных башен. У Джимми аллергия на кошек.

— Я не знаю.

— Бет, а вы как думаете, почему он вам изменил?

«Этот их „Солт“ — один сплошной секс, и Анжела тоже один сплошной секс, а я нет, я его больше не привлекаю, он меня больше не любит, он придурок, он лжец, он изменник, он мужчина».

— Я хотела бы для начала услышать версию Джимми.

Бет с доктором Кэмпбеллом выжидательно смотрят на Джимми. Еще один кот, на этот раз серый, влетает в комнату и сгоняет черного с солнечного местечка на полу. Оба скрываются за диваном. Оскар курлычет и хлопает здоровым крылом по клетке. Джимми потирает нос и откашливается.

— Послушайте, я знаю, что был неправ. Я поступил плохо и очень сожалею об этом. Я надеялся, что мы сможем оставить это в прошлом и начать все сначала. Если мы начнем пережевывать эту тему заново, разве это не будет всего лишь бессмысленно растравлять чувства Бет?

— «Пережевывать заново» значило бы, что это уже когда-то было пережевано. А мы, вообще-то, никогда эту тему не обсуждали, — замечает Бет.

— Бет, вы простили Джимми?

— Нет.

— Вы готовы оставить его измену в прошлом и начать все сначала?

— Нет.

— Если вы хотите снова быть вместе, очень важно, чтобы вы оба осознали, почему это произошло, и научились как-то жить с этим. Если вы не сделаете для себя никаких выводов и просто сойдетесь обратно, с большой долей вероятности рано или поздно все повторится снова. Так что вам придется сделать над собой усилие и обсудить некоторые вопросы, которые будут неприятными и даже болезненными для вас обоих, понимаете?