С любовью, Энтони

Где выходы? Она бросает взгляд на двери отеля, которые ведут на парковку. Он хочет домой, а туда надо ехать на машине. Машина — это нечто привычное и безопасное. Хотя, может, они остановились в отеле. В любом случае ему пришлось бы протискиваться сквозь толпу людей, снующих туда-сюда, чтобы воспользоваться туалетами, слоняющихся в шумном вестибюле возле швейцара и стойки регистрации.

Она смотрит в другую сторону, туда, где нет людей, шатра и всего этого шума, на лужайку, за которой начинается извилистая тропка, ведущая к лестнице на пляж, к бухте, к воде. Если бы на месте этого мальчика был Энтони, он убежал бы именно туда.

Забыв обо всем, Оливия бросается бежать. Каблуки ее туфель увязают в мягкой почве ухоженной гостиничной лужайки, замедляя ее бег. Она сбрасывает их и босиком мчится к холодным каменным ступеням, молясь, чтобы он оказался там, когда она завернет за угол и увидит пляж.

Глава 26

Бет выглядывает из окна кухни, провожая взглядом уезжающих Джимми и девочек и чувствуя себя брошенной. Уже практически вечер субботы, а примерно с час назад к ним заехал Джимми, сообщил, что у него сегодня выходной, и предложил свозить девочек на прогулку на ферму Бартлетта, а потом куда-нибудь поужинать. Бет поначалу колебалась, отпускать их или нет, не потому, что у них были какие-то неотложные планы на вечер, а потому, что ей было обидно, что ее не позвали.

Хотя в последние месяцы такие внезапные появления Джимми выбивали Бет из колеи или злили, сегодня она получила от его компании неожиданное удовольствие. Он вытер ноги, прежде чем войти в дом, заменил перегоревшую лампочку в люстре в гостиной, пообещал разобраться с засорившимся дымоходом и расспросил каждую из девочек о том, как у них дела в школе. А еще он задал Бет множество вопросов об аутизме и о книге, которую она пишет. Он был внимателен, полезен и искренне вовлечен в разговор.

Перед тем как они уехали, Джимми с гордостью сообщил Бет о том, что сделал домашнее задание доктора Кэмпбелла, и был явно задет за живое, когда она призналась, что даже к нему не приступала. А между тем задание сделать нужно. Она отдает себе отчет в том, что сознательно избегает этого. И думать о том, почему избегает, тоже избегает.

Она находит лист бумаги для принтера и устраивается за кухонным столом. Потом расчерчивает лист крест-накрест, так что получается четыре квадрата, и пишет наверху в каждом: Желанность. Счастье. Безопасность. Любовь. Ее взгляд, устремленный на бумагу, затуманивается и становится отсутствующим. Она барабанит ручкой по зубам и думает об отвлеченных вещах. Потом усилием воли выдергивает себя из этого состояния и возвращается к заданию. Желанность. Счастье. Безопасность. Любовь. Ноль идей. Ноль идей. Ноль идей. Ноль идей.

Она со вздохом складывает листок и убирает его в карман. Она займется этим как-нибудь в другой раз. Потом.

К счастью, этот писательский ступор ограничивается только ее личной жизнью и не распространяется на ее роман, название для которого она пока так и не придумала. Она по-прежнему практически ежедневно ездит в библиотеку и каждое утро с нетерпением ждет, когда окажется в читальном зале. Пишется ей легко, и она гордится тем, что уже успела написать. Когда она перечитывает готовые главы, ей кажется, что каким-то образом ей удается передать голос этого вымышленного мальчика с аутизмом.

Она сидит с ручкой в руке, перебирая в голове сцены своего романа, и на нее вдруг накатывает нестерпимое желание писать. Она бросает взгляд на часы. Потом смотрит из кухонного окна на то место, где еще несколько минут назад был припаркован фургон Джимми. Охваченная внезапной решимостью, она поднимается, берет ключи и сумочку и выходит из дома. Вместо того чтобы заняться выполнением домашнего задания, которое задал ей семейный психолог, или сделать уборку, или завалиться на диван перед телевизором до конца вечера в ожидании возвращения девочек, она едет в библиотеку, чтобы писать.

Она взбегает по лестнице на второй этаж и с упавшим сердцем видит, что за ее обычно пустым столом сидят четыре человека. Ее кресло занял Эдди Антико из Торговой палаты, а за кафедрой на сцене Памела Винсент что-то читает вслух. Бет подходит к Мэри Кроуфорд за стойкой информации.

— Что у вас тут происходит? — шепотом спрашивает она.

— Двадцатичетырехчасовой марафон чтения «Моби Дика».

— Серьезно? И сколько они уже читают?

Мэри смотрит на часы на стене и что-то подсчитывает в уме.

— Шесть часов сорок минут. Не хотите присоединиться? На промежуток с четырех до шести утра у нас пока нет желающих.

Ну еще бы.

Мэри показывает Бет расписание. Роуз Дрисколл, глава садового клуба, которой никак не меньше семидесяти, должна читать в три утра. Сама Мэри Кроуфорд записана на шесть.

— Нет-нет, спасибо большое, — поспешно говорит Бет, стараясь не рассмеяться.