С любовью, герцог

При этом заявлении сестры брови Солана поползли на лоб, а Лоретта никак не могла взять в толк, как можно восхищаться волевыми качествами человека, если из-за них он не в состоянии сжалиться над запутавшейся семнадцатилетней девушкой. Но, с другой стороны, леди Адель не знала всех подробностей той истории, как и обо всех ограничениях, сопутствовавших изгнанию Лоретты в Маммот-Хаус.

– И хотя я не так давно знаю мистера Квика, – продолжала вещать леди Адель, – уверена, что и он обладает теми же выдающимися качествами, и мне было бы приятно назвать такого мужчину своим мужем.

– Я рад, что мой племянник так высоко обо мне отзывался, – сдержанно кивнув, ответил граф. Если он и пытался казаться любезным, то у него ничего не получилось: раздражение так и лезло наружу из всех щелей. – И счастлив, что он понравился вам.

По-видимому, леди Адель действительно настолько наивна, что посчитала слова Пакстона высокой оценкой морально-волевых качеств дяди, подумала Лоретта, но это было далеко не так, и ей это известно лучше, чем остальным.

– Да, леди Адель, – продолжил граф, – я тоже думаю, что все мы, все трое, добродетельные граждане и сильные личности. А сейчас, хоть мне и жаль прерывать столь познавательную беседу, я бы предпочел присесть куда-нибудь и немного отдохнуть, если вы не возражаете. Последнее время мне тяжело долгое время стоять.

– Мы с Пакстоном с удовольствием вам поможем, – все так же жизнерадостно сообщила леди Адель, но к графу уже устремилась миссис Филберт.

– Позвольте это сделать мне, – сказала она, перехватив у нее инициативу.

Хоксторн кивком указал Лоретте на дальний угол гостиной и задумчиво произнес:

– Кажется, вот-вот начнется гроза. Пойду, пожалуй, посмотрю, что там на улице, пока Прайс разносит напитки.

– Гроза, говорите? – с преувеличенным интересом переспросила Лоретта и следом за Соланом направилась к окну.

Подойти к нему ближе, чем позволяли приличия, она не решилась, несмотря на то что очень хотелось, и шепотом поведала:

– Я думала, что в обморок упаду, когда леди Адель заговорила про дядю.

– А я уж хотел достать носовой платок и вместо кляпа заткнуть ей рот, если скажет еще хоть слово.

Лоретта захихикала:

– Вы бы не решились.

– Думаю, да, – согласился Солан и улыбнулся с подкупающей искренностью. – Но иногда прямо руки чешутся.

– Она так наивна и добродушна. Ей просто не верится, что у людей могут быть недостатки. Полагаю, то, что рассказывал о дяде Пакстон, если смотреть под нужным углом, не выглядит чем-то негативным и даже может показаться лестным.

– Если не знаешь, как в случае с Адель, что стоит за его словами, то, пожалуй, так и есть. Каждый должен поступать соразмерно обстоятельствам и быть готовым поступиться принципами. Такова жизнь. Но я не хочу говорить о нем. – Его взгляд, казалось, ласкал ее лицо. – Лучше поговорим о вас. Как вы себя чувствуете? Не имела ли эта ночь для вас печальных последствий?

– Мне хотелось бы сказать «нет», но…

Его взгляд наполнился тревогой.

– Что-то болит?

Лоретта облизнула губы:

– Просто весь день мерзли ступни, а согреть их было некому.

Солан облегченно вздохнул и тихо рассмеялся.

– Скоро, любовь моя, все изменится. Надеюсь, вы уже готовы сообщить дяде, что отреклись от обета, потому что мое терпение на исходе.

Лоретта оглянулась через плечо – Пакстон, леди Адель и миссис Филберт усаживали графа в кресло – и уверенно сообщила:

– Я готова, но, прежде чем обрушу на дядю эту новость, хочу спросить вас о Фарли. Вам удалось напасть на его след?

Солан медлил с ответом, и Лоретта догадывалась, что вызвало его нерешительность: думал, что можно ей говорить, а что нельзя.

– Просто скажите правду, – попросила она едва слышно.

– Я его нашел. Он признался, что украл украшения, но сейчас их у него нет.

– Вот как… – Лоретта отвернулась к окну. Ей было больно, и не только потому, что драгоценности матери теперь уже не вернутся к ней. До сих пор в ней теплилась надежда, что Фарли непричастен к воровству, а теперь этой надежды нет.

Она повернулась к Солану лицом и, стараясь не показывать, как трудно далось ей прощание с иллюзиями, сказала:

– Если он их уже продал, не сказал кому? Может, мы могли бы их выкупить?

– Будь это так, вы бы их уже получили. Фарли сказал, что его ограбили, и у меня были веские причины ему поверить. Сейчас не время пускаться в подробности, но потом я все вам расскажу, обещаю. Граф смотрит на нас, так что не стоит давать ему повод обвинять вас в непочтительности, а меня – в отсутствии гостеприимства. Но насчет драгоценностей не волнуйтесь, я их отыщу – хотя на это может уйти больше времени, чем я думал.

Лоретта проглотила ком в горле.

– Как там Фарли?

Солан глубоко вздохнул.

– Фарли – борец. За него можно не переживать: с ним все будет в порядке. Так вы уверены, что не следует поведать графу о событиях прошедшей ночи? Я бы с превеликим удовольствием поставил его в известность, что его власть над вами закончилась.

– Мне это сделать будет еще приятнее.