С любовью, герцог

Даже если меньше всего хотелось оказывать услугу кому-то вроде этого напыщенного хряка.

– Разумеется. Я намерен подписать все бумаги до начала сезона.

Граф хмыкнул, допил портвейн и протянул пустой бокал слуге, жестом приказав налить еще.

– Я понимаю, ваша светлость, и обещаю уладить вопрос с племянницей как можно скорее. Пожалуй, я отправлю посыльного с указанием, как ей следует поступить! – вдруг осенило Свитчингема. Надеюсь, она не осмелится опять воспротивиться моей воле, как, знаете ли, сделала однажды. Впрочем, вам это известно, как и всему Лондону. И хотя она скорее выпьет кипящее масло, чем признается в том, что сожалеет о своем непослушании: я-то знаю, как горько она раскаивается в том, что, проявив вопиющее пренебрежение к моим чувствам, не вняла совету и не вышла за виконта Деннингкорта, когда у нее была такая возможность. Но сейчас уже ничего не поделаешь: виконт женился и, похоже, вполне счастлив.

Хоксторн в очередной раз прикусил себе язык, чтобы не высказать графу все, что о нем думает, а заодно заметить, чтобы не тешил себя мыслями о раскаянии племянницы. Придет время, и об этом ему скажет сама Лоретта.

– Весьма признателен вам за содействие и понимание ситуации, – вежливо поклонился Хоксторн.

Граф взял с подноса наполненный слугой бокал и отсалютовал им.

– Считайте, что дело сделано.

Глава 13

Джентльмен ни в коем случае не должен демонстрировать юной леди свое превосходство. Победив в споре, можно лишиться ее расположения.

Сэр Винсент Тибальт Валентайн.

Руководство для истинного джентльмена

«Просто поразительно, сколько всего можно найти на чердаках старинных домов!» – с улыбкой подумала Лоретта. Вместе со старой мебелью здесь пылились сундуки, живописные полотна с изображениями давно усопших родственников, горы пожелтевших газет, фарфоровая посуда со сколами, надтреснутые ночные вазы и прочий хлам, который по никому не известной причине не вынесли на помойку, а затащили на чердак. Но были среди всего этого хлама находки и весьма необычные: чучела животных и птиц, причем у некоторых птиц крылья оставались, словно в полете, расправленными. В дальнем углу высилась целая гора оленьих рогов, не меньше дюжины пар сапог со шпорами, а возле двери на лестницу стояло кресло с колесами вместо ножек.

Как раз то, что нужно: за ним Лоретта и поднялась в это царство хлама.

Хорошо, что миссис Хадлстон точно знала, где искать это кресло, иначе Лоретта никогда не решилась бы сюда даже заглянуть. Одно колесо оказалось сломанным, но мистер Хадлстон всего за пару часов исправил неполадки и вот сейчас в отремонтированном кресле восседал Фарли в белой, наглухо застегнутой рубашке, темно-коричневых брюках, которые пришлось подвернуть на ладонь, и толстых-претолстых шерстяных носках, из которых он вырастет раньше, чем они протрутся до дыр. Влажные после мытья волосы, которые Битси успела аккуратно подровнять, были разделены на косой пробор с правой стороны. Но радовало Лоретту другое: впервые за все время пребывания Фарли в этом доме лицо его выглядело свежим, а губы утратили всегдашнюю мертвенную бледность.

Лоретта шагнула в комнату, но не успела сделать следующий шаг, как мальчик закашлялся. Приступ был долгий, кашель надрывный и мучительный, Фарли перегнулся пополам и вынул из брючного кармана носовой платок. Ей невыносимо было смотреть на это: хотелось подбежать к нему, погладить по спине, утешить, но ей пришлось сдерживать свои порывы. Теперь, когда почувствовал себя лучше, мальчик совершенно определенно дал понять, что не нуждается в ее помощи. И действительно, чем она могла ему помочь? Разве что ласковым словом? Но ему не нужны от нее никакие слова.

Когда приступ закончился, Фарли обмяк и без сил склонился набок, руки его безвольно повисли, грудь с каждым вздохом тяжело вздымалась. Все больше Лоретта утверждалась в мысли, что мальчик болен чахоткой.

Стараясь не выдавать своих опасений ни взглядом, ни голосом, она изобразила веселье и заметила:

– Битси сделала тебе чудесную прическу: с ней ты выглядишь совсем взрослым.

Фарли никак не отреагировал на ее слова, как обычно, и, решив не обращать внимания на его настроение, продолжила:

– Надеюсь, ты поблагодарил Битси и миссис Хадлстон?

Взглянув на нее исподлобья, мальчик хрипло пробормотал:

– Я их ни о чем не просил.

При таком надрывном кашле, который не прекращался ни днем ни ночью, горло у него наверняка саднило, и говорить было больно. Как бы там ни было, ради его же пользы Лоретта не позволяла себе обращаться с ним как с немощным или младенцем. Время от времени он должен пользоваться словами, хотя бы для того, чтобы не забыть, как это делается.