С любовью, Я

— Одной страшно, — внезапно призналась она, забывая распустить волосы, которые раньше скрывали лицо, и нацепить дурацкие очки толщиной в палец.

Промолчав, я поправила лямку бюстгальтера и прошла на подиум. Не нравилось мне всё это. Такое ощущение, что сейчас я должна была прыгнуть с обрыва в ледяную воду, откуда или нет возврата, или вернёшься, но уже не тем, кто был до прыжка. По спине потёк холодный пот, руки дрогнули, но я упрямо держала голову прямо, не позволяя сбить меня с толку.

— Ваш вес и рост, — повторил вопрос Марк.

— Вес не знаю. Рост пять футов, два дюйма.

— Как это, не знаете веса? — Вновь приспустила очки синеволосая.

— Я похудела. — Я вздохнула, вспоминая прошлый образ, в котором хоть и не хватало комфорта, но было спокойно.

— Вес до похудения помните?

— Сто шестьдесят пять фунтов, — поморщившись, ответила я. Сразу вспомнилось моё утопление, надменный смех Джоэла, и спокойный голос Робина. А ещё слова матери: жирная, как свинья.

Переглянувшись с Оскаром, Марк уточнил:

— Как быстро сбросили?

— Точно не знаю, я отдыхала на закрытой базе около полутора месяцев.

Судьи снова переглянулись. Оскар постучал по груди, откашливаясь, и подался вперёд:

— Диета?

Я задумалась. А можно ли назвать мой режим диетой? Пожав плечами, я мотнула головой:

— Ничего такого, просто плавала каждое утро и перестала есть шоколадные батончики и пить газировку.

Оскар потёр шею и задумался. Молчавший до этого мужчина в обычных джинсах и тёмных очках на пол-лица спросил:

— Ваше полное имя.

Задохнувшись от ужаса, я повернулась к Нэнси, спрашивая глазами: — А что, собственно, говорить-то? Джослин Фурье была хороша как неприметная обычая девушка, Диану Джонс сразу же найдут родители, а мать так точно не отстанет. Пожав плечами, Нэнси послала мне многозначительный взгляд и развела руками.

— Вы забыли? — снова спросил мужчина в очках. — Оскар, какое имя стоит в анкете?

— Ди, — удивлённо отозвался тот, странно на меня поглядывая.

— Просто Ди? Правда? — Мужчина снял очки и устало потёр лицо.

Да ладно, мысленно простонала я. Что сказать-то? Отец прислал документы на имя Джослин Фурье, а Диана Джонс существует во Флориде. Если мать узнает где и чем занимаюсь, на куски порвёт. Вздрогнув от представления, что именно меня ждёт, я закусила губу:

— Ди…

— Заика? — усмехнулся Марк.

Чёрт. Ведь и Джослин Фурье матери знакома. Чего делать-то? В этот момент, перед глазами почему-то встало надменное лицо Адама Холла, которого я отправила в больницу и сбежала не подписав ни один затребованный им документ. Если он захочет получить от меня денег или ещё чего, просто потому что я посмела жить с Робином почти два месяца, то справиться с обычной девчонкой такому типу раз плюнуть, а вот с Джослин Фурье… Её он достать точно не сможет. И потом, я уже просила Тейлора сделать мне документы, если пойду на попятную — потеряю доверие и собственное уважение. Раз уж решила вернуться в начало, так и надо делать.

Вскинув голову, я гордо расправила плечи. В конце концов, они могут и не знать о Джослин Фурье. Это было так давно, что даже мне казалось сном, а уж другим людям, тем более далёким от мира музыки…

— Моё имя Джослин Фурье. — Слова повисли в воздухе.

— Хорошо, — сказала женщина с синими волосами, чиркая на бумаге.

Оскар улыбнулся, посматривая на Нэнси, Тереза расслабленно откинула голову, словно всё уже было решено. Марк записал мои параметры и что-то чиркал в воздухе пальцем. И только мужчина в очках смотрел на меня, как на покойницу.

— Не может быть.

— Чего ты? — Марк обернулся, постукивая розовым ногтем по столу.

— Ты не знаешь? — Мужчина в очках привстал, показывая на меня пальцем. — Джослин Фурье, девочки-гений. Второй Моцарт!

Залившись краской от стыда, я пошла одеваться. Надо было назваться Дианой Джонс, да как у него язык повернулся назвать меня вторым Моцартом… Маэстро в гробу точно перевернулся, и не один раз.

— Это же ты, да? — Он бесшумно подошёл и больно схватив за руку, развернул к себе.

— Какая разница? — устало отозвалась я, даже не смотря на него. — Вы должны оценить мои физические данные, а не талант или его отсутствие. Я правильно понимаю? — Повернувшись, я аккуратно высвободила руку и продолжила одеваться.

— Я был на всех твоих концертах!

— Поздравляю.

— Ты вернулась, чтобы играть? — будто не слыша, продолжил он.

— Нет, мистер Не знаю как вас зовут, — грубо ответила я. — Я приехала в Лос-Анджелес, чтобы найти работу и поступить! Мы закончили этот цирк? Я не подхожу вам, вы не подходите мне, всё. Извини Нэнс. — Я повернулась к подруге. — Но твоё нежелание идти одной не стоит всего этого.

Пока я одевалась, на кончиках ресниц дрожали капли слёз. Как я так сорвалась? Стыдно-то, Боже мой… Повернуться и посмотреть в сторону молчавших судий я не смогла. Тот, кто довёл меня до точки кипения, стоял поодаль и также молча наблюдал за сборами. Когда на моих бёдрах плотно села джинсовая ткань и прозвучал «вжик» молнии, он повёл рукой в сторону столов, будто приглашая:

— А теперь мы поговорим.

— Я не думаю…