С любовью, верой и отвагой

Надежда подняла голову и встретилась взглядом с молодой женщиной, открывшей створку окна под черепичной крышей чистенького и ухоженного дома здешнего священника. Надежда приложила два пальца к козырьку строевой уланской шапки и улыбнулась ей. Попадья кивнула и быстро захлопнула окно.

Надежда поселилась у них десять дней назад. Хозяева встретили её радушно. Они сказали, что прежний постоялец корнет Волков редко радовал их своим обществом. В честь молодого офицера попадья приготовила праздничный ужин, а отец Максимилиан играл на скрипке и даже позволил своей супруге под эту музыку станцевать с корнетом Александровым польку.

Рано утром Надежда проснулась от настойчивого стука в дверь. Не спеша она оделась и отодвинула свою щеколду, поставленную на хозяйских дверях. На пороге стояла попадья с подносом в руках. Она принесла новому постояльцу кофе, с удивлением разглядывала щеколду, но ничего не сказала.

   — Доброе утро, Александр Андреевич! — Она вошла в комнату и поставила на стол поднос с кофейником. — Вижу, что вы слишком заняты службой, а ваш денщик ленив и спит до полудня. Вы уходите на конюшню без горячего завтрака. Это вовсе не полезно для здоровья...

   — А что полезно, милая хозяюшка? — Надежда, тронутая такой сердечной заботой, села за стол и заправила салфетку за борт своего синего жилета.

   — Кушать вкусно, вовремя и в кругу друзей!

   — Откуда вы знаете?

   — Мой отец был лучший в округе лекарь, и будь я мужчиной, пошла бы по его стопам...

Надежда пила кофе, слушала рассказ о правильном питании и изредка поглядывала на попадью. Пожалуй, она могла бы уже в деталях описать жизнь и судьбу этой пылкой и симпатичной девушки, выданной замуж, скорее всего, по расчёту и с лучшими намерениями за толстого, вялого и скучного господина, годящегося ей в отцы. Безрадостно текут здесь её дни, и это — в лучшие годы (Надежда дала бы попадье лет девятнадцать — двадцать), когда сердце открыто для любви и страсти, а тело жаждет горячих ласк.

   — Не закрывайте на ночь дверь, Александр Андреевич, — вдруг закончила свой экскурс в медицину молодая хозяйка.

«Как бы не так!» — подумала Надежда и тут же решила к четырём шурупам на щеколде прибавить ещё два.

   — Я буду всегда приносить вам кофе, — продолжала попадья. — Что вы больше любите: молоко или сливки? Ванильные сухари или белый хлеб с маслом?..

Бал у Тутолмина закончился поздно. Вернее, он не закончился, а Надежда поехала домой, потому что старалась не изменять своему правилу — быть в семь часов утра во взводе на чистке лошадей. Она сама поставила Зеланта в денник, расседлала, растёрла ему спину пучком соломы и пошла в дом священника, где светилось одно окошко наверху. Ощупью поднималась она по лестнице в свою комнату и вспоминала бал. Оркестр играл изумительно. В буфете было токайское вино, которое она предпочитала всем прочим, и Надежда позволила себе выпить два бокала. Партия в вист с Рейхмером, Солнцевым и Грузинцовым из лейб-эскадрона принесла ей сегодня выигрыш — золотой червонец и полтора серебряных рубля.

Дверь сбоку скрипнула так громко, что Надежда невольно вздрогнула и остановилась. В следующую минуту у неё на шее повисла молодая хозяйка в белой ночной рубашке и с распущенными по плечам волосами. Уткнувшись лицом в воротник мундира корнета Александрова, она шептала:

   — В спальню... Идёмте в спальню... Его нет. Он уехал на хутор соборовать старуху Величко. Его не будет всю ночь... Пожалуйста, не прогоняйте меня!

   — Не прогонять? Откуда, дитя моё? — Надежда, ошеломлённая внезапным нападением, лихорадочно соображала, что ей делать дальше.

   — Зачем говорить о любви? Вы мне не поверите. Мы почти не знакомы... — Дочка лучшего в округе лекаря начала объяснение вроде бы спокойно, а кончила прерывающимся от волнения голосом: — Но я хочу этого! Я хочу вас! Разве вам трудно...

Взяв руку Надежды, попадья прижала её к своей груди слева, и Надежда почувствовала, как сильно бьётся сердце этой страдалицы.

   — Дитя моё. — Она осторожно убрала руку и наклонилась к уху молодой женщины, обдав её смешанным запахом вина, табака, дорогих духов и конского пота. — Простите, Бога ради, но боюсь, что сейчас у меня ничего не получится. Я слишком много выпил у полкового шефа. Ночью в карьер скакал сюда. Устал. Давайте отложим наше рандеву на завтрашний день... или ночь! Я буду готов услужить вам.

   — А может быть, попробуем? — Попадья снова прижалась всем телом к молодому постояльцу.

Хозяйку необходимо было как-то успокоить. Надежда лёгким, сестринским поцелуем прикоснулась к её горячему лбу:

   — Не будем портить поспешностями наше будущее свидание, дитя моё. Силу нежных чувств тоже надо беречь...