С М С

Тарелки появились внезапно. Ночь едва оставила просторы земли и неба, уступив натиску первых лучей солнца, как смертоносные блюдца со своим тихим и злобным жужжанием обозначились над лагерем. Их было всего шесть. Те самые, что не вернулись назад, а улетели на северо-запад, явно в поисках этого временного лагеря Либров. Они спокойно и хладнокровно зависли над верхушками деревьев, симметрично охватив периметр рощицы.

Проснулись ещё не все. Недалы, не дураки поспать, храпели вовсю. Храбрые воители Либров, в количестве двенадцати человек, прикрываясь своими тяжелыми щитами, ощетинились копьями по окружности вокруг них. Мелай поднялся и, увидев тарелки, тут же спрятался за стволом старой берёзы. Он решил оттуда наблюдать за готовящимся противостоянием. Каждое мгновение он ждал, что тарелки пустят в ход свои огненные иглы, и ему было невдомёк, на что надеялись в этой схватке Либры со своими копьями…

Энхира он заметил под кроной соседней берёзы. Старик совершал судорожные и отчаянные камлания над голубой сферой, которая явно игнорировала все его манипуляции.

Напряжение с каждой секундой утяжеляло воздух. Даже дышать, казалось, становилось всё труднее, но Либры были невозмутимы и продолжали стоять, взирая на тарелки сурово и холодно. Киму Мелай едва узнал, она была в шлеме, а латы у Либров были у всех одинаковые. Она стояла среди остальных, бесстрашно глядя в глаза смерти. А ее друга, Хилла, Мелай не мог узнать среди прочих. Нашёлся кто-то, кто начал будить (не без труда) спящих Недалов, упорно не желающих просыпаться, и не подозревавших о нависшей над ними опасности.

Энхир в сердцах топнул ногой, ругнулся и, спрятав бесполезный медальон под одежду, подал знак командиру Либров. Тот кивнул и, подняв копьё высоко над головой, прокричал что-то страшным голосом. Из высокой травы, буквально из-под ног стоявших овалом Либровских воителей, поднялись внезапно фигуры в зелёном, под цвет местности, тряпье, закрывавшем даже их лица. Человек семь, точнее Мелай посчитать не успел. В руках у них были странные луки, с короткой тетивой и прикладом. Стрелки упирали приклад лука в плечо, а тетива, казалось, сама пускала стрелы. Одну за другой. Только слабый треск исходил от этих странных орудий.

Стрелы роем летели в тарелки, но безуспешно. Те немногие из них, что всё же долетали до какой-либо из них, просто отскакивали от их металлических панцирей как желудь отскочил бы от вековой сосны. Стрелы быстро закончились, и стрелки начали заряжать свои самострельные луки новыми, а войны в тяжёлых латах прикрывали их своими телами. Тщетно. Огненные иглы полетели одновременно из длинных трубок всех тарелок.

Латы и щиты, какими бы мощными и надёжными они ни казались, не спасали от страшного оружия врага. Поверженные Либры падали наземь. Два-три лучника успели скользнуть под кроны деревьев, но тарелки достали их и там. Недалы с дикими воплями в панике разбегались, стараясь тоже сначала укрыться под кронами, а затем просто драпая наутёк прямо в голую степь. Тарелки, впрочем, не преследовали их.

Всё происходило молниеносно. Иглы летели без промаха. В живых из Либров почти никого не осталось.

Мелай зажмурился. Ему на секунду показалось, что одна из огненных игл угодила в него, и он умер. Но он был очень даже жив. Погрузившись в новое видение, он как будто узрел окружающий мир истинно.

Тьма. Мельчайшие желтые точки, собранные в силуэты висящих в этой тьме тарелок, и чёрточки огненных игл, застывших в полёте. Мелай передвинул внутренний взор в сторону и перед ним возникли прочие объекты, тоже сплошь состоявшие из концентрации маленьких желтых точек. Он увидел Энхира, распластанного на земле под деревом. Видимо, тот пытался потихоньку уползти из зоны обстрела. Затем, чуть далее, возникли очертания лежавшего в траве тела Кимы. Она была ранена, но пока жива. Рядом с ней, со своим необычным луком в руке, лежал Хилл. Он был мёртв.

Мелай легко осознавал и принимал происходящее видение, ничего не вызывало в нём протеста: ни то, что всё кругом как будто застыло, ни все эти точки, из которых состояло всё видимое, ни окружавшая всё это беспросветная тьма. Было просто очевидно – таким Мир и является на самом деле. Он обнажает перед постигающим его только то, на что он нацеливает внимание своё, остальное же остаётся за непроглядной завесой. Но если б сейчас кто спросил Мелая – откуда эта очевидность в нём, вряд ли он ответил бы. Сейчас он вообще не ответил бы ни на что, он просто знал, что нужно сделать и как, но каким образом это произойдёт было неведомо ему, как впрочем, и не интересно.

Он не хотел больше видеть смерть сегодня.

Сначала небольшие слегка матовые полусферы возникли над всеми, кто был ещё жив. Над многими из них уже были видны невероятно медленно приближающиеся огненные иглы тарелок. Мелай знал, что эти полусферы защитят выживших от попадания игл. Затем его взор воспарил меж тарелок, на их же высоте. Огненные щупальца хлестнули по каждой из шести застывших вестниц смерти.