С милым и в хрущевке рай

– Да, пожалуй, что да, – откликнулась Стеша. – Нам часто это говорили, что мы похожи.

Игнат хотел что-то прибавить, но потом передумал. Может быть, потому, что к этому времени они уже доехали до дома самой Стеши и ему не хотелось задерживать девушку. Стеше тоже не хотелось его задерживать. Она попрощалась и быстро вышла из машины.

Дома она первым делом хорошенько умылась, чтобы смыть с рук и лица все впечатления сегодняшнего утра. А потом, приведя себя и свои мысли в порядок и переодевшись в удобный и уютный домашний костюмчик, Стеша полезла в шкаф, где на самой верхней полке были сложены вещи ее мамы. Выкинуть их у Стеши не поднялась рука.

Одежду, обувь и другие вещи своих родителей Стеша сразу после их смерти раздала знакомым, убедившись, что все вещи обрели новых владельцев. А в шкаф Стеша сложила всякие бумажки, которые выгребла из маминой комнаты. Если у папы в делах и бумагах всегда наблюдался исключительный порядок, все документы у него лежали по своим файликам, то мамочка была в этом плане полной противоположностью.

Ее документы и личные вещи могли быть спрятаны в самых причудливых местах. Частенько мама и сама толком не знала, где может находиться ее паспорт. В среднем ящике трюмо под коробочкой с пудрой? В шкафу под стопкой постельного белья? На книжной полке между «Графиней Монсоро» и «Зовом предков»? Или на другой книжной полке уже между томиком Лермонтова и ранними произведениями Сергея Есенина?

Всего у мамы было несколько тайников, которые она регулярно меняла, повергая дочь в изумление. От кого мама прячет свои золотые украшения, еще можно было понять. Железные двери в пору Стешиного детства еще не стали естественной необходимостью. По большей части советские граждане довольствовались легко взламываемыми деревянными дверями. И поэтому домовые воры держали жителей Советского Союза в постоянном тонусе.

В стране, которая всем дружным составом почти постоянно жила в очередях, в дефиците было все, начиная от душистого мыла и заканчивая обувью. Поэтому частенько воры выносили или вывозили из квартиры незадачливых хозяев почти все. А самые наглые воры умудрялись вытаскивать даже громоздкие, но такие дефицитные и дорогие цветные телевизоры, холодильники и спальные гарнитуры. В ковры заворачивали хрусталь. Постельное белье вязали тюками и уносили в них кухонную посуду. Книги складывали стопочками, аккуратно перевязывали шпагатом и тоже уносили.

Это уже потом, в 1990-х, когда наступило изобилие, воры стали более требовательными. Сами книги они больше не воровали, но зато потрошили их на предмет долларовых заначек обитателей квартиры.

Так что мамино золотишко воры прихватили бы с большой радостью. Оно во все времена являлось главной целью всех темных сил. Но документы… Кому могли, скажите на милость, понадобиться членская книжка садовода и профсоюзный билет мамы? Этому вопросу объяснения не было. Но мама все равно старательно, не реже раза в месяц перепрятывала свои сокровища, потом забывала, где они в настоящий момент лежат, ударялась в легкую панику и не успокаивалась, пока не переворачивала на всякий случай всю квартиру вверх дном.

Папу такое поведение жены очень сердило. Когда у мамы начиналась очередная паническая атака, он брал Стешу с собой, и они вдвоем шли гулять в парк. Зато вернувшись, они обнаруживали чистенькую квартиру, переставленную мебель и веселую улыбающуюся маму, которая торжественно показывала им найденный читательский билет в районную библиотеку, который потерялся много лет назад, а теперь вот неожиданно нашелся.

Когда мамы не стало, Стеша не стала разбирать ее бумажки. Все важные документы хранились у папы. Маме ничего серьезного на хранение он не доверял.

Но все же что-то там могло найтись интересного лично для Стеши.

– Если у папы была папка, где лежали его медицинские справочки, то не могло ли быть такой же папки и у мамы?

Или, что более вероятно, учитывая несерьезный мамин характер, эти медицинские документы перемежались у нее абонементами в филармонию, рекламными буклетиками и прочим мусором, который она по какой-то причине не выкидывала, а бережно складировала.

– Мама бережет этот мусор для потомков, – шутил папа. – Когда-нибудь сдадут его в музей и прославятся. Да еще и денег заработают.

И вот теперь потомок решил воспользоваться маминым мусором в своих целях. Засучив рукава, Стеша погрузилась в ворох маминых бумажек. Те, что касались маминой работы, учебы или оплаты коммунальных платежей, а таких тут было больше всего, Стеша откладывала в сторону, не задумываясь. И когда ей уже стало казаться, что не будет ничего толкового из ее затеи, она внезапно нашла бумажный уголок, в котором оказалась прядь темно-русых нежных младенческих волос.

Сердце у Стеши дрогнуло. Это были ее волосы, которые мама отстригла ей еще в роддоме на память о том счастливом дне. Тут же лежала коротенькая повязка из старой пожелтевшей марли, на которой был укреплен кусочек рыжей резиновой пеленки. Такие до изобретения памперсов повсеместно подстилали под младенцев, чтобы те не мочили матрасики в своих кроватках.