С милым и в хрущевке рай

И пока Стеша пыталась хоть немного вдохнуть воздуха в свои задыхающиеся легкие, он крепко ее обнял и прижал к себе, совершенно тем самым выдавив из Стеши последние остатки кислорода. На какое-то время Стеше показалось, что она вот так и умрет, просто задохнется в объятиях у вновь обретенного папочки. А потом в глазах у нее потемнело, и вопрос, дышит она или не дышит, перестал Стешу как-то сам собой волновать. Сознание ее выключилось, и последнее, что она запомнила, был протестующий возглас ее тети.

– Посмотри, что ты наделал! – кричала она на него.

И кричала она точно так же сердито, как кричат на своих мужей миллионы других недовольных женщин.

Очнулась Стеша довольно скоро от энергичных похлопываний по щекам. Она открыла глаза и поняла, что в обмороке она пробыла совсем недолго. Тем не менее она уже лежала на кровати, и над ней склонились встревоженные лица тети и Игната.

– Как ты?

Стеша прислушалась к своему физическому состоянию.

– Вроде бы ничего.

У нее и впрямь ничего не болело, голова не кружилась, тошнить тоже не тошнило. Куда хуже было с состоянием моральным. Вот тут Стеша чувствовала себя раздавленной по полной программе. С помощью тети и Игната (или правильней теперь было говорить, ее мамы и папы) она села на кровати и уставилась на них.

– Так вы мои биологические родители? Я правильно догадалась?

Тетя взглянула на Игната предостерегающе. Но тот не обратил внимания и кивнул:

– Да, детка. Ты… рада?

– Не знаю. Рада, наверное.

Стеша и сама не могла понять, что она чувствует. Лучше ей или хуже оттого, что у нее теперь снова имеется полноценный родительский комплект?

– Вы можете мне нормально объяснить, как это все получилось?

– Мне кажется, ты уже и сама о многом догадалась. Но если хочешь, изволь. Как я тебе уже говорил, мы с твоей тет… с твоей мамой полюбили друг друга еще в ранней юности. Судьба не позволила нам быть вместе, но мы всегда помнили друг о друге.

– Да-да, историю вашей романтической привязанности, которую вы оба пронесли через всю свою жизнь, я помню. Со мной-то что? Как я появилась на свет?

– Какая ты нетерпеливая. Прямо я сам в молодости. Ну слушай, а потом твоя тетя забеременела.

– Это случилось в том домике, куда мы ездили? В Пушкине?

– Что ты! Много раньше, – ответила тетя. – Ты появилась на свет между Виктором Геннадьевичем и Сергеем Геннадьевичем.

То есть между первым и вторым мужьями. Так-так… Значит, был там крохотный промежуток, в который Стеша умудрилась втиснуться в насыщенную мужьями и мужчинами жизнь своей матери.

– Конечно, я была в отчаянии, когда обнаружила свою беременность. Игнат был вновь для меня недосягаем. Да я и не хотела связывать его ребенком. Но что мне было делать? Оставить тебя у себя я тоже не могла.

– Почему?

– Я была вдовой. Слава был уже взрослый, но еще недостаточно, чтобы я могла сказать: все, мальчик, живи теперь сам, я займусь воспитанием младшей. И потом, как быть с людьми, с их мнением? Они бы меня могли осудить. Ведь мужа у меня на тот момент не было.

– Да вы просто побоялись оставить меня себе. Отдали своему брату!

– Но ведь не в чужую семью. И сначала я поговорила с твоей мамой. Я хотела убедиться, что она одобрит эту идею. Я понимала, что мой брат будет счастлив, он мечтал о ребенке, но, увы, не мог его зачать сам, так что он бы принял племянника или племянницу как дар Божий. Но как насчет твоей мамы? Насчет нее у меня не было полной уверенности. А мне хотелось, чтобы ты была желанным ребенком, чтобы твоему появлению на свет радовались близкие тебе люди.

– И что же сказала мама?

– Представь, она совсем не колебалась. Ни единой минуточки. Бросилась мне на шею и заплакала. А потом сказала, что мечтала именно о таком варианте. Что он – ответ на ее молитвы. Что взять совсем чужого ребенка от неизвестных родителей ей было бы все же затруднительно. Никогда ведь не знаешь, что там за генетика вылезет. Но мой ребенок – это совсем другое дело, так она сказала.

– И ее даже не смутило, что отец у будущего ребенка – законченный уголовник?

– Не говори так о своем отце! – возмутилась тетя. – Он совсем не уголовник.

– Он сидел много раз!

– За идею! Твой отец уникальный человек, идеалист, бредит созданием идеального государственного устройства. Ради этого он готов на все. У него столько идей на этот счет, ты себе даже не представляешь. Второго такого идеалиста я не встречала. И не называй отца плохим словом. Ты его совсем не знаешь.

– А кто в этом виноват? – разозлилась Стеша. – Кто виноват, что я его не знаю? Я? Или он? Если он так тебя любил, почему бросил тебя одну! Беременную!

– Он не мог остаться. Ему пришлось уйти. Его заставили. Иначе ему мог грозить арест.

Да уж, хорош родитель. И тетка, то есть мать, тоже хороша. Не могла выбрать для зачатия кого-нибудь более подходящего, кого-нибудь из своих законных мужей, например. Хотя тогда Стеша родилась бы в законном браке и никаких проблем с ее легализацией в этой жизни бы не возникло. Ну да, с другой стороны, родителей себе не выбирают.