С милым и в хрущевке рай

– У кого? Богатой родни у нас тоже не водилось. Но не это главное. Понимаешь, вот ты сказал, они нашли женщину, которая согласилась родить под именем моей мамы, а потом отдать ребенка, то есть меня, моим родителям, приемным, как я теперь понимаю. А где бы они эту женщину нашли? Для этого надо было проявить активность, расторопность. Как-то побегать, поискать, подоговариваться. А у обоих моих родителей деловая хватка отсутствовала начисто. Они были у меня как дети. Милые, простодушные, но на редкость не от мира сего. Нет, им было такое дело просто не по плечу. Найти где-то женщину, готовую отдать свое дитя, договориться с ней, обсудить все детали, заплатить, получить – такое было им не под силу. Их бы обязательно обманули еще где-то в самом начале пути. Вот тетя – та совсем другая, та могла бы провернуть такую аферу. Ее бы нипочем не обманули.

При мысли о тете в голове у Стеши что-то мелькнуло. Слава утверждал, что его мама провела рядом с мамой Стеши все последние месяцы беременности. Ухаживала за мамой. Но если беременности не было, то за кем ухаживала тетя?

– Мне кажется, тетя должна быть в курсе этой истории, – твердо сказала Стеша.

– Так поедем к ней.

Стеша кивнула.

– Только сначала позвоню ей.

Тетя ее звонку обрадовалась.

– Ты кстати. Меня как раз выписывают.

– Так скоро?

– Моей жизни больше ничего не угрожает, зачем мне тут отсиживаться. Можешь за мной приехать?

– С удовольствием. Уже мчусь.

Ехать им было быстро. И Стеша вбежала в палату тети скорей, чем сама ожидала. Тетя была еще не готова. Она как раз пыталась застегнуть на талии юбку. И, увидев Стешу, обрадовалась ей вторично.

– Ты очень вовремя. У меня на боку молнию заело. Ни взад, ни вперед. Ни снять юбку, ни надеть нормально. Посмотри, может быть, у тебя что-нибудь получится.

Стеша проворно присела на корточки и принялась дергать «собачку». Но та застыла намертво.

– Тетя, а вы помните, как я появилась на свет?

Тетя дернулась.

– Ты меня поцарапала. Осторожней.

– Извините, пожалуйста.

Стеша стала дергать потише, хотя и сомневалась, что могла поцарапать тетю.

– Так чего? Помните? – повторила она свой вопрос. – Слава сказал, что вы присутствовали при этом.

– Слава?

– Да, он сказал, что вы приезжали к моим родителям и ухаживали за мамой на всем протяжении ее беременности.

– Ухаживала. Ты же помнишь, какое слабенькое здоровье было у твоей мамы.

– Ее медицинская карточка беременной утверждает обратное. На моей маме можно было снопы возить или пахать, такая она была здоровущая.

– Это не так. А откуда у тебя вообще оказалась ее карточка?

Стеша объяснила. А тетя поразилась.

– Какую огромную работу ты проделала. И зачем?

– У меня такое чувство, что мои родители – они не совсем мои. То есть даже совсем не мои.

– А чьи же? – рассмеялась тетя.

От ее громкого смеха тело завибрировало, «собачка» соскочила с заклинившего зубца и скользнула вниз. Злополучная молния раскрылась, а юбка, как и следовало ожидать, под силой гравитации упала на пол.

– Ой! – вскрикнула Стеша, кидаясь поднимать юбку. – Простите, пожалуйста! Я не нароч…

Но тут же она замерла, пораженно глядя на тетин живот. Тело у тети до сих пор было подтянутое. И трусики у тети были кокетливые, кружевные, но такое нижнее белье очень плохо прикрывает телеса. И Стеша с изумлением увидела, как от пупка и вниз у тети по животу бежит длинный, белый, давно зарубцевавшийся операционный шов. Как раз такой, какой должен был остаться после кесарева сечения.

– Тетя, так у вас тоже было кес…

И тут Стеша замолчала, озаренная внезапной догадкой.

– Не было никакой другой женщины, – пробормотала она. – Это были вы!

И все вдруг встало на свои места. И ее милые недотепы родители, которые вовек не смогли бы договориться об усыновлении ребенка с какой-нибудь чужой и посторонней им бабой. Зато они охотно приняли бы в свою семью на воспитание крохотную новорожденную племянницу. Приняли бы ее с восторгом, любили бы ее и баловали как родную. Да, вот такой поступок был вполне в их духе.

Также стало понятно и внезапно резко улучшившееся на момент беременности здоровье мамы, все ее таинственно растворившиеся болячки. Тетя-то как раз всегда отличалась отменным здоровьем и никогда по женской части никаких недомоганий не испытывала.

– Это вы меня родили, – прошептала Стеша. – Вы, а не мама!

В этот момент без всякого стука дверь палаты отворилась, и в нее вошел Игнат. Одного взгляда на опрокинутые лица женщин ему хватило для того, чтобы понять все.

– Ты ей наконец-то сказала? – спросил он у тети.

И, не дожидаясь ответа, раскрыл объятия и шагнул к Стеше.

– Девочка! Родная моя!

Грудь у Стеши сдавило, словно обручем. Как говорится, ни дохнуть ни пернуть. От нехватки воздуха она вся побледнела, позеленела, как кактус, но Игнат то ли не заметил этого, то ли приписал ее бледность душевному волнению.

– Доченька, – взволнованно произнес он, – если бы ты только знала, как долго я ждал этого счастливого момента, когда смогу назвать тебя так!