С неба — в бой

Столкнув в кювет поврежденный автомобиль, отступающие наконец трогаются с места. На этот раз впереди ползут три танка. И опять перед ними возникает преграда. Головная машина, не останавливаясь, делает пять выстрелов по нагромождению хвои и сворачивает вправо. Раздается взрыв, и танк медленно валится на бок.

Почти тотчас же открывается люк, и из него выскакивают двое. Находившиеся в засаде бойцы Хожай, Куренков и Осипов не дают им уйти. Затем парашютисты переносят огонь на саперное подразделение, занявшееся разминированием дороги, забрасывают гранатами солдат, спрыгнувших с грузовиков и начавших растаскивать деревья, потом быстро отходят к лесу.

Наступает утро. Погода резко меняется: снег прекращается, ветер разгоняет тяжелые, низко плывущие облака. Из-за них все чаще выглядывает неяркое зимнее солнце.

С опушки десантникам открывается даль. Они видят растянувшуюся на два-три километра моторизованную часть противника, костры на обочинах, фигуры людей вокруг них. Кто-то из ребят, как рассказывал потом старший этой группы, воскликнул:

— Вот бы сейчас авиацию сюда!

И надо же было так случиться: она прилетела. Три «Петляковых», вынырнув из-за тучки, с бреющего полета начали бомбить и обстреливать колонну. Летчики действовали спокойно, уверенно, выбирая наиболее важные цели. Самолеты сделали более чем по десяти заходов. Гитлеровцам был нанесен ощутимый удар.

После того как неприятель, приведя себя в порядок, ушел, Сергей Логинов и его товарищи осмотрели место стоянки немцев. Они обнаружили двух раненых: обер-лейтенанта и рядового. Бойцы доставили их на «центральную усадьбу». При допросе офицер сообщил нашему начальнику штаба важные сведения о танковых соединениях, передал командирскую карту, выписки из приказов и боевых распоряжений. От него же мы узнали, что вражеское командование отказалось от строительства промежуточного рубежа обороны вдоль Большой Сестры, а решило возвести его на реке Ламе. Это еще больше утвердило меня в мысли, что наиболее ценные разведывательные данные о соединениях неприятеля следует искать не где-нибудь, а в оперативно-тактическом районе: именно там чаще всего разведчики перехватывают штабное начальство, офицеров связи и тыла, которым известно о состоянии войск куда больше, чем находящимся на переднем крае.

* * *

Уже первые зимние дни борьбы в неприятельском тылу обогатили нас новыми приемами и средствами. Мы пришли к выводу, что препятствовать отходу фашистских частей и подразделений можно не только устраивая завалы, ставя мины, нападая на колонны. Оказывается, если, например, всего лишь перенести оградительные щиты с одной стороны дороги на другую или просто повалить их, то путь будет занесен снегом, и без расчистки по нему не проехать там, где нет объездов.

К авариям и остановкам приводило и уничтожение дорожных знаков, перестановка указателей. В результате не только одиночные машины, но и целые подразделения сбивались с маршрута, блуждали. Нередко мы практиковали ложную постановку мин. Это тоже вынуждало отступавших задерживаться, воздействовало на них морально. Заметив слегка припорошенный кусок какого-нибудь провода, немцы не рисковали двигаться дальше, а начинали искать подрывное устройство, теряли много времени.

Но особенно усиленно охотились мы за транспортами с горючим. Без него все машины превращались в мертвый металл.

В мороз поджигать цистерны с бензином, керосином и дизельным топливом было очень трудно. Летом они вспыхивали от спичек, бронебойно-зажигательных пуль, а вот в холод это получалось редко. Приходилось пускать в ход факелы, термит, заряды осветительных и сигнальных ракет.

А движение на дорогах день ото дня усиливалось. Артиллерия, танки, мотопехота, штабные автобусы, тылы — все это стремительно катилось в направлении Теряево и Лотошино. Мы в то время еще не знали, что наши войска уже освободили Клин, Солнечногорск, Истру, но догадывались о крупном поражении противника. Его бегство часто было паническим. Колонны сталкивались, перемешивались, возникали заторы. Мы этим пользовались и обстреливали гитлеровцев.

В зоне действия парашютистов появились группы неприятельских лыжников. Они охраняли и восстанавливали коммуникации. Нам стало труднее теперь пробиваться к дорогам и тем более минировать их, устраивать заграждения. Приходилось чаще обстреливать врага из засад, совершать налеты, быстро переходить в другое место.

Лейтенант Юрий Альбокримов рассказал мне о том, как провел свой четвертый боевой день его взвод. Подрывники несколько раз пытались выйти к шоссе, чтобы установить заряды. Но каждый раз их обнаруживали. Тогда Альбокримов разместил подразделение на опушке леса, метрах в ста от тракта. Позиция была удобной. С нее хорошо просматривалась лежащая впереди местность, а подступы к ней завалены глубоким снегом.

Ждать врага не пришлось. Кое-кто не успел еще как следует замаскироваться, а наблюдатель уже доложил:

— Товарищ лейтенант, со стороны Городище движется колонна!

Альбокримов отдал команду приготовиться к бою.