С неба женщина упала

— Да это так... — растягивая слова, парень тронул иконку рукой, — наследство, одним словом.

— И от кого же вам такая красота досталась? Тонкая работа, сразу видно, дорогая вещь!

— Точно, дорогая. Это платина, а тут золото... Ручная работа. Досталось мне в наследство. — Теперь они уже не просто переглянулись, они посмеялись, с удовольствием рассказывая мне о редкой вещице. — От бабки одной...

— Шустрая такая бабка, ужас! — весело добавил второй, наливая в стакан сок из запотевшего хрустального графина.— Да уж!

А я, улыбаясь им, силилась не грохнуться в обморок, поэтому присела и оперлась о стол. Рассказать об этой иконке я могла бы сама и гораздо лучше нынешнего владельца, потому что знала, когда, кто и где ее изготовил, и кто ею владел. Пятнадцать миллиметров на двадцать, на платиновой основе с любовью и мастерством выгравирован золотом лик скорбной Богоматери, на обратной стороне два слова: «Возрадуемся Богородице!» В нижнем правом углу — крошечная петелька, отличительный знак мастера. Этим крошечным символом золотых дел мастер из Клина Илья Прокопьевич отмечал каждую свою работу. И эту маленькую иконку заказала ему я, подарив четыре года назад бабе Глаше в день рождения... Только носила она ее на серой суровой нити...

Меж тем веселые ребята, закончив рассказ, умолкли и смотрели на меня, стоя возле стола и ожидая дальнейших распоряжений.

— Да, да, это замечательно... — возможно, слегка невпопад опомнилась я и, облизнув пересохшие губы, обратилась к коротышу: — Вот что, принесите мне подогретого молока: горло что-то побаливает...

При упоминании о молоке в этом доме теряли дар речи, но коротыш оказался крепким парнем, довольно быстро пришел в себя и, кивнув, исчез за дверью. Я, понимая, что времени у меня в обрез, приветливо махнула рукой на свободный стул:

— Садитесь!

Парень принялся отнекиваться, но я настояла.

«Сейчас, — меня колотил внутренний озноб, в голове шумело, но я улыбалась, — сейчас, сволочь... Я сделаю тебя так, что тот ублюдок не успеет прибежать сюда и вправить тебе мозги... Я знаю, что с тобой сделаю, и пусть я провалюсь на этом самом месте, если вру...»

В голове моей созрел план, он явился мне единой вспышкой, но я поняла — это то, что мне надо. Это то, что я сделаю...

Не припомню другого случая, когда бы я так старалась. Я просто выворачивалась наизнанку от усердия. Не подумайте, бога ради, что я этого парня отмутузила. Вовсе нет… Куда мне, слабой женщине, играть в подобные игры. Я его соблазняла. Вы поймете, каких стараний мне это стоило, если вспомните, что я могла только говорить. Попробуй я сейчас взяться за него как за Кирилла — через пятнадцать секунд сюда ворвется дракон огнедышащий и опять все испортит. Но в эти минуты на меня снизошло озарение, я уже видела, что попала в яблочко, и боялась только одного пережать. Не буду повторять всей нашей беседы, могу лишь сказать, что за всю свою прошлую жизнь я не произнесла вслух столько глупостей и скабрезностей. Чтобы окончательно лишить себя мук совести за возможную ошибку, я вновь повернула разговор к иконке.

— Похоже, твоя бабуля не бедствовала, — порхая ресницами-мотыльками, спросила я. — Это она по случаю расщедрилась или как?

— Да... — эта тема джинсовому, оказавшемуся Толяном, уже была неинтересна, рыбка заметила блесну и теперь непременно норовила ее сожрать, — это так... Бабка-то не моя. Просто знакомая. Меня любила. Да она уже померла...

— Давно?

— Да... Давно. Года два назад.

Тут и коротыш вернулся. В руках он бережно держал фарфоровый кувшин, такой милый и пузатый, что мне и в самом деле нестерпимо захотелось молока. К тому же поддерживать разговор стало трудновато, и я ненадолго отвлеклась.

— Кстати, забыл! — Коротыш забавно дернул шеей, словно конь в стойле. — Мне Никола велел передать: ежели вы желаете сходить на прогулку, то мы вас проводим...

Я так обрадовалась, что едва не подавилась. Ну, надо же, чтобы мне так везло, два раза в один день, это даже подозрительно. И, чтобы не спугнуть удачу, я как можно равнодушнее кивнула.

Если внутренняя отделка и убранство дома производили неизгладимое впечатление, то снаружи не было ничего особенного. Дом большой, отделка самая обычная, крыша красивая, лестница с завитушками, но чтоб так... Я уставилась на фасад, соображая, где же помещается все то великолепие, о которое спотыкаешься, идя по дому? Мистика. Тот зал с камином никак сюда не поместится. Я двинулась вдоль дома, гадая, как такое может быть.

— Нехорошая квартира, не иначе, — бормотала я, озадаченно крутя головой. — Не понимаю!

Сзади меня, приотстав на пару шагов, тенью двигались Коротыш с Толяном. После нашей последней встречи они стали вроде бы пособранней, видно, Расул их как следует проинструктировал.

— Удивляетесь? — поинтересовался за моей спиной Коротыш.

Я оглянулась:

— Удивляюсь... А что, очень заметно?

— Все удивляются.

— А в чем секрет?

— Секрет? Нету никакого секрета. Просто вы сейчас смотрите на окно третьего этажа.

— Третьего? — не сообразила я. — Я почему-то считала, что это первый... А-а-а! Вот в чем дело!