Читаем С открытым сердцем. Истории пациентов врача-кардиолога, перевернувшие его взгляд на главный орган человека полностью

Основными претендентами на роль первопроходцев в пересадке человеческого сердца были доктор Кристиан Барнард из больницы Гроот Шур[63] в Кейптауне, ЮАР, и доктор Норман Шумвэй в Стэнфорде. Оба хирурга прошли резидентуру при Уолте Лиллехае в Миннесотском университете. Многие говорили, что у них были чрезвычайно прохладные отношения. Шумвэй презрительно отзывался о театральности, агрессивности Барнарда и его готовности идти по пути наименьшего сопротивления. В свою очередь, Барнард терпеть не мог своего миннесотского коллегу за то, что тот воспринимал его как рожденного в нищете иноземца из государства-отщепенца. Несмотря на эти различия, они оба вдохновлялись достижениями своих великих наставников-хирургов, которые поддерживали их на выбранном пути. Оуэн Вангенстин, руководитель хирургического отделения в Миннесотском университете, в 1958 году договорился о предоставлении Барнарду первой в Кейптауне машины сердечно-легочного кровообращения. Прежде чем Барнард успел ею воспользоваться, проведя первую операцию на открытом сердце в ЮАР в разгар эпохи апартеида, он получил ободряющее письмо от Лиллехая. «Сделай что-нибудь простое и ненавязчивое, – советовал своему протеже Лиллехай, говоря о том, с какой операции Барнарду лучше начать. – Ничего слишком требовательного, ничего показушного. Я в тебя верю».

Перед Барнардом стояла чрезвычайно серьезная задача. В 1960-х годах США, а именно – Стэнфорд, были настоящей Меккой кардиологической трансплантологии. К тому же у Шумвэя было куда больше опыта с трансплантацией у животных, он был здесь одним из первооткрывателей. В 1959 году он и Ричард Лоуэр, резидент Стэнфорда, провели первую операцию по пересадке сердца у собаки. Реципиент прожил восемь дней, и это было наглядной демонстрацией того, что орган одного животного можно было пересадить другому, и он продолжит выполнять свои функции. К 1967 году примерно две трети подопытных собак доктора Шумвэя могли прожить год или больше. В конце 1967 года он в интервью журналу The Journal of the American Medical Association объявил о том, что намеревается провести в Стэнфорде клиническое испытание и первую пересадку человеческого сердца. «Несмотря на то что эксперименты на животных должны быть и будут продолжены, – сказал он, – мы уже сейчас достигли стадии, на которой можно применять наши наработки на практике». К тому моменту он провел пересадку сердца у почти трех сотен собак, в то время как Барнард пересадил всего около пятидесяти сердец.

Но Шумвэю было куда сложнее найти человека-донора. Американские законы того времени запрещали изъятие органов у пациентов со смертью головного мозга в случае, если их сердце продолжало биться. Сердце должно было полностью замереть прежде, чем органы – в том числе и само сердце – можно было изымать[64]. Барнард же мог руководствоваться куда более либеральными законами ЮАР, к написанию которых он, заглядывая вперед, приложил в свое время руку. По этим законам нейрохирург мог признать пациента мертвым, если у него отсутствовала реакция на свет и боль, что было куда более низкой планкой оценки смерти, чем в Америке[65]. По законам ЮАР команда трансплантологов могла приступать к изъятию еще насыщенных кровью органов, в том числе сердца, как только получено разрешение семьи пациента.

Кардиологи шли к своей цели ноздря в ноздрю, но 3 декабря 1967 года Барнард вырвался вперед и преодолел финишную прямую пересадки человеческого сердца – он опередил Шумвэя на тридцать четыре дня. Его первым пациентом стал Луис Вашканский, пятидесятипятилетний бакалейщик; он получил сердце молодой женщины с поражением мозга, которая попала под машину, когда переходила дорогу. Он прожил еще восемнадцать дней и умер от инфекции легких, развившейся из-за ослабления иммунитета лекарствами, предотвращающими отторжение органов. Шумвэю пришлось довольствоваться проведением первой пересадки сердца в США через месяц после операции Барнарда, 6 января 1968 года. Его пациент – пятидесятичетырехлетний металлург – прожил еще две недели, прежде чем скончался, оттого что сам Шумвэй назвал целой фантастической галактикой осложнений, в том числе внутреннего кровотечения в пищеварительном тракте и сепсиса.

Сегодня, когда лекарства против отторжения шагнули далеко вперед, у пациентов, перенесших операцию по пересадке сердца, прекрасный долгосрочный прогноз. Средний срок жизни уже превышает 12 лет (если не считать пациентов, умерших в течение года после пересадки, то и вовсе четырнадцать). Тем не менее эта успешность не столь однозначна.

Перейти на страницу:

Все книги серии Медицина изнутри. Книги о тех, кому доверяют свое здоровье

Мозг, ты спишь? 14 историй, которые приоткроют дверь в ночную жизнь нашего самого загадочного органа
Мозг, ты спишь? 14 историй, которые приоткроют дверь в ночную жизнь нашего самого загадочного органа

Задумывались ли вы когда-нибудь, сколько тайн скрыто за таким простым действием, как засыпание в уютной постели после рабочего или учебного дня? Стремясь разгадать загадку сна, доктор Гай Лешцинер отправляется в 14 удивительных путешествий вместе со своими пациентами.Все они – обычные люди, но с необычными способностями: у одного из них 25 часов в сутках, другой, засыпая, чувствует жужжащих у него под кожей пчел, а третий способен вообще спать не полностью, а частично, включая и выключая разные доли мозга в зависимости от жизненной ситуации.Вместе с ними вы пройдете по пути самопознания и секретов, которые все еще скрывает от нас наш собственный мозг.Внимание! Информация, содержащаяся в книге, не может служить заменой консультации врача. Перед совершением любых рекомендуемых действий необходимо проконсультироваться со специалистом.

Гай Лешцинер

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Медицина и здоровье / Дом и досуг
Спасал ли он жизни? Откровенная история хирурга, карьеру которого перечеркнул один несправедливый приговор
Спасал ли он жизни? Откровенная история хирурга, карьеру которого перечеркнул один несправедливый приговор

Дэвид Селлу прошел невероятно долгий путь от полуголодной жизни в сельской Африке до работы врачом в Великобритании. Но в мире немного профессий, предполагающих настолько высокую социальную ответственность, как врач. Сколько бы медик ни трудился, сохраняя здоровье пациентов, одна ошибка может перечеркнуть все. Или даже не ошибка, а банальная несправедливость.Предвзятость судьи, некомпетентность адвокатов в медицинских вопросах, несовершенство судебной системы и трагическое стечение обстоятельств привели к тому, что мистер Селлу, проработав в больнице более сорока лет, оказался за решеткой, совершенно не готовый к такой жизни. Благодаря этой книге вы сможете глазами интеллигентного доктора увидеть реалии тюремной жизни, а также его нелегкий путь к оправданию.

Дэвид Селлу

Биографии и Мемуары

Похожие книги

Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее
Айвазовский
Айвазовский

Иван Константинович Айвазовский — всемирно известный маринист, представитель «золотого века» отечественной культуры, один из немногих художников России, снискавший громкую мировую славу. Автор около шести тысяч произведений, участник более ста двадцати выставок, кавалер многих российских и иностранных орденов, он находил время и для обширной общественной, просветительской, благотворительной деятельности. Путешествия по странам Западной Европы, поездки в Турцию и на Кавказ стали важными вехами его творческого пути, но все же вдохновение он черпал прежде всего в родной Феодосии. Творческие замыслы, вдохновение, душевный отдых и стремление к новым свершениям даровало ему Черное море, которому он посвятил свой талант. Две стихии — морская и живописная — воспринимались им нераздельно, как неизменный исток творчества, сопутствовали его жизненному пути, его разочарованиям и успехам, бурям и штилям, сопровождая стремление истинного художника — служить Искусству и Отечеству.

Екатерина Александровна Скоробогачева , Екатерина Скоробогачева , Лев Арнольдович Вагнер , Надежда Семеновна Григорович , Юлия Игоревна Андреева

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / Документальное
Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Проза / Историческая проза