С открытым забралом

Фрунзе и Куйбышев, просиживая ночи в штабе Реввоенсовета, судорожно подсчитывали свои возможности. Нет, вступать в войну с эмиром нельзя. Сил не хватит. И подмоги ждать неоткуда. Командующий Западным фронтом Тухачевский ведет тяжелые бои с противником, перешедшим в контрнаступление. С Белопольского фронта Республика не может снять ни одного красноармейца. Не лучше обстоит дело на Юго-Западном фронте. Части Гая вынуждены были отойти в Восточную Пруссию, и судьба их неизвестна. Врангель со своей тридцатишеститысячной армией захватил Северную Таврию. Советские войска понесли большие потери. Где-то там сражается за Каховку Василий Блюхер. Там же — Дмитрий Карбышев.

Нет, гражданская война еще не кончилась. Она кипит, бушует, то затухает, то разгорается снова. На помощь надеяться не приходится.

Оттуда, где бьются многотысячные массы, где решаются судьбы Советского государства, события в Туркестане кажутся не такими уж значительными. Да и вообще мало кто подозревает о существовании некого эмира Бухары Сейида Алим-хана. Что за дикий анахронизм? Эмир, феодальное государство, боевые слоны из Индии... Уж не из «Тысячи и одной ночи» пришло все это?

Но умирают и в больших битвах, и в маленьких сражениях одинаково. Поражение в войне с эмиром будет означать истребление всех советских войск, конец Советского Туркестана.

— Мы не можем рисковать, — сказал Фрунзе.

— Не можем, — согласился Куйбышев.

— А придется.

— Придется...

Они рассмеялись, хотя смех получился невеселый.

Ждать, пока эмир нападет, не стали. Фрунзе дал приказ срочно создать Чарджуйскую группу войск, которой нужно быть готовой занять город Старый Чарджуй. Другая группа заняла важнейшие железнодорожные станции, отогнала сарбазов, разбирающих пути. В Москву доложил: «Имеющиеся в моем распоряжении силы в настоящую минуту едва достаточны для обеспечения исходного положения... Из 144 батальонов, требующихся для обеспечения Туркестана, в данный момент в моем распоряжении имеется 40 батальонов, в коих вместо штатных 37 тысяч бойцов налицо лишь 11614. Из потребных 144 эскадронов конницы имеется лишь 60, в коих вместо 7200 штатных сабель налицо только 5384».

Да, не густо.

— Этих войск едва хватит, чтоб окружить только Старую Бухару, — сказал Валериан Владимирович.

— Вот именно, — Фрунзе прищурил глаз. — Вы разгадали мой стратегический замысел: мы сосредоточим войска вокруг Старой Бухары и в районе Нового Чарджуя — таким образом армия Сейида Алима еще до начала военных действий окажется в положении стратегического окружения. Пусть мышка сидит в капкане.

Оба понимали, что своими действиями они могут ускорить развязку. Но другого выхода не было.

Вооруженное восстание началось 28 августа в Сахар-Базаре под Старым Чарджуем. Близость Красной Армии воодушевляла повстанцев. Они без боя вступили в Старый Чарджуй. Потом восстание перекинулось в Шахрисабз, в Керман, в другие города. Восставшие обратились в Турккомиссию за помощью.

— Ну началось! — сказал Михаил Васильевич. Он был бледнее обычного. — Созовем заседание Турккомиссии, а приказ частям о переходе в наступление я уже заготовил.

Нужно было брать Старую Бухару немедленно, пока эмир не опамятовался. Казалось бы, все ясно: промедление смерти подобно!

Но случилось непредвиденное: на заседании Турккомиссии, где присутствовали представители советских организаций, голоса разделились. Нашлись осторожные люди, которые доказывали Фрунзе и Куйбышеву, что открывать военные действия против эмира опасно, не следует раздражать его и англичан.

— Мы потонем в собственной крови!

— Вы, товарищи Фрунзе и Куйбышев, своими действиями спровоцировали бухарцев на выступление, а нас вовлекли в бездну! Англичане бросят все против нас, чтоб спасти эмира. Они могут ввести свои войска из Индии.

Михаил Васильевич и Куйбышев переглянулись.