С открытым забралом

— Я отвечу паникерам, — сказал Куйбышев. — Да вы что, товарищи, отдаете себе отчет в том, к чему нас призываете?! Мы спровоцировали восстание?! Восстание подготовила компартия Бухары. Готовила долго и обстоятельно. Может быть, вам не известно о существовании бухарской Красной Армии? Она есть, она действует, занимает города. А мы обязаны были принять оградительные меры. Разве не так? — Он наливался гневом все больше и больше. — Трусы революцию не делают! — сказал он резко. — Да-да, осторожность — одно, а трусость — совсем другое. Писарев в свое время говорил: «Кто заранее считает себя побежденным, тот действительно побежден наполовину до начала борьбы». Кто поможет бухарской революции? Кроме нас, ей помочь некому. Нет таких сил в природе. Мы не должны медлить! Промедление создает возможность катастрофы, так как передача инициативы в руки противника неизбежно затруднит и работу революционных сил Бухары, и операции наших войск. Все коммунистические революционные деятели Бухары — от коммунистов до младобухарцев — разделяют нашу точку зрения. И в самом Туркестане, включая некоммунистических сторонников национально-освободительного движения на Востоке, большинство разделяет нашу точку зрения. Вы испугались англичан? Нет, Англия выручать эмира сейчас не будет. Момент для освобождения Бухары в этом отношении выбран исключительно удачно. Да знаете ли вы, что происходит в Англии?! То-то же... В Англии сейчас двоевластие! По всей стране созданы Советы действия, они распоряжаются политической жизнью страны. Это рабочие Советы. Они призвали рабочих в случае объявления войны Советской стране начать гражданскую войну. Конференция докеров Плимута единогласно постановила: не пропускать никаких военных материалов и никакого оружия в страны, воюющие против Советской России. Ни одного пенса, ни одной винтовки интервентам! К англичанам присоединились французы. Докеры отказываются грузить пулеметы и орудия. Немецкие рабочие на всех дорогах и в портах создали контрольные заградительные посты, которые задерживают военные грузы. Вот вам интернационализм в действии.

Его речь произвела сильное впечатление на членов Турккомиссии.

Фрунзе взглянул на часы.

— Вот текст приказа войскам, — сказал он и прочитал приказ наизусть: — «В ряде местностей Бухары вспыхнуло революционное движение... Полки нарождающейся бухарской Красной Армии двинулись на помощь родному народу. Красные полки рабоче-крестьянской России обязаны стать подле них. Приказываю всей нашей вооруженной мощью прийти на помощь бухарскому народу в этот час решения». Хочу к этому добавить слова, которые слышал от Ильича: «Отставание от революции опасно, им может воспользоваться классовый враг и уничтожить все завоевания революции».

Куйбышеву, перед тем как выехать в Самарканд для руководства Бухарской операцией, Фрунзе сказал:

— Исход сражения будет в конечном итоге зависеть от вашей энергии, Валериан Владимирович: если вы не найдете резервов, вовремя не подбросите их к Бухаре, мы погибнем.

Он уехал. А Куйбышев остался в Ташкенте. Михаил Васильевич надеялся на его энергию. Куйбышеву надеяться было не на кого. Резерв — это значит люди, вооружение, боеприпасы, транспорт — полное обеспечение операции.

На собственном опыте он не раз убеждался: если операция не обеспечена материально, не организована — за плохую организацию приходится расплачиваться большой кровью. Материальное обеспечение войск — вот как это называется.

Чего греха таить, было время, когда порыву, энтузиазму, психологии войск он придавал решающее значение. Да, разумеется: политико-моральное состояние — это главное. Но главное и решающее — не одно и то же. Его поразили слова Ильича о том, что война питается передовой техникой. Ильич на одном из съездов сказал, что берет верх тот, у кого величайшая техника, организованность, дисциплина и лучшие машины. Машины... Без машин, без дисциплины жить в современном обществе нельзя — или надо преодолеть высшую технику, или быть раздавленным! Воля — это еще не все. Воля — фактор субъективный. Но есть факторы объективные. По-видимому, все же нельзя недооценивать, но нельзя и переоценивать моральные или политические факторы.

Сейчас он особенно остро понимал, что именно в экономической силе заключена первопричина политической и военной силы. Он впервые за всю гражданскую войну боялся по-настоящему.

Правы они с Фрунзе или не правы? Может быть, в самом деле следовало занять некую выжидательную позицию? Но сама мысль об этом была ему отвратительна. Выжидательная позиция, когда восставший народ не щадит себя, казалась ему предательством.