С первого взгляда

Напоминания о прошлом и о так называемой “семье” режут по самому больному и ноющему пятаку в груди. О детстве, о котором Алия знает только из пары слов, кроме Серганова и Гаевского, не знает никто. А оно и правда было далеко не сахар, и вещи по малолетке я творил не самые хорошие. Мои предки никогда не были идеальны, и жизнь они свою закончили печально, но я землю грыз и на зубах вылазил из того дерьма, в котором родился и должен был по велению судьбы жить. Вылез, и никто не имеет права тыкать меня носом в это прошлое.

— Моя семья, — тычу пальцем в побагровевшего от злости хозяина кабинета, — и ты прекрасно это знаешь, — далекое прошлое. И как бы ты сейчас не вываливал желчь, тем не менее факт остается фактом! Майя — моя плоть и кровь! А я, по-твоему, совсем, сука, урод моральный?! В жизни ни одну женщину не брал силой, а то, что произошло между нами с Лией, было обоюдно, и ни она, ни я друг друга не знали на момент с… — поджимаю губы, вовремя вспоминая, что сейчас не с другом беседы веду. — На момент ночи.

— Не может этого быть! Да какой, на хуй, из тебя папаша?! Ты баб меняешь, как перчатки! Ты перетрахал полстолицы! Ты ничтожество, которое никогда не брезговал взятками и отмыванием денег. Я молчу про воровство по малолетке и драки с отсидками в СИЗО. Я знаю всю твою подноготную, и неужели ты приехал сюда, думая, что я такому урод, как ты, дам благословение?! Дочь свою отдам вместе с внучкой?! Да ты, на хер, и на десять метров к ним близко не подойдешь!

— Подойду. За свои грехи я уже достаточно заплатил, как и за твою доброту. Хватит.

Серганов разъяренным быком вылетает из-за стола, и опомниться не успеваю, как в челюсть прилетает ощутимый такой удар. На мгновение теряю равновесие и отступаю на шаг. Во рту привкус железа, а в голове шум. Приложил меня папаша Лии конкретно. Махаю головой, стирая каплю крови с губ и поднимаю взгляд на пышущего яростью бывшего друга, а ныне, видимо, врага номер один.

— Я люблю твою дочь, — произношу, четко проговаривая каждое слова. Рискуя распалить Серганова еще больше, наблюдаю, как глаза партнера наливаются кровью и неприкрытым желанием убивать. Будь мы в прошлом веке, наверное, уже бы думал, под каким деревом на своем участке прикопать мой хладный труп. Вот только мы здесь и сейчас, и я не пшик в этом мире, чтобы меня было так просто прихлопнуть. — А Лия любит меня. Если не веришь, спроси у нее. Нравится тебе это или нет, они теперь и моя семья, и я не сдамся. То, что ты привык запугивать конкурентов, херня, знаешь? Думаю, ты и сам сейчас понимаешь: чтобы со мной тягаться, тебе понадобится слишком много сил, Дмитрий Михайлович. Готов ли ты рискнуть здоровьем?

— Ты мне угрожаешь, выродок ты этакий?

— Я тебя предупреждаю, Димыч. Не суйся в мою личную жизнь. Нравится тебе это или нет, я женюсь на твоей дочери, я официально признаю Майю, и если ты не хочешь потерять их, советую пораскинуть мозгами и принять ситуацию, как она есть, — делаю шаг в сторону замершего в праведном гневе Серганова. — Они мои, — еще один замах, вот только в этот раз удар цели не достигает. Я перехватываю руку Димыча. — Да, сука, я заслужил и сам себя ненавижу за то, какую шутки судьба сыграла, но…

— Ты не подойдёшь не к Алие, ни к моей внучке. Ты понял меня? Животное. Я тебя из грязи вытащил, я же туда тебя и закопаю, если увижу с ними рядом. Раз моя дочь оказалась такой дурой наивной, что повелась на твою смазливую рожу.

— Лучше закрой рот, Димыч! — прорычал я. По хуй, меня он может сколько угодно бить. Я уже давно выработал у себя иммунитет. Но девчонку лучше пусть не трогает. Она, блядь, его дочь, а говорит о ней сейчас, как о какой-то шлюхе. Голыми руками разорвать готов за нее.

— Или что?! Ударишь? Не тебе меня учить! Ты сорок лет трахал баб, сорок лет думал только о себе, херов эгоист, а сейчас ты меня еще будешь на место ставить?! К тому моменту, как я тебя из тюряги практически вытаскивал, у меня уже была семья! А ты уличный пацан и всю жизнь им так и останешься.

— Бить я тебя не собираюсь. Во-первых, не хочу руки марать, а во-вторых, из уважения к тому, что ты отец моей любимой женщины. И пришел я сюда не благословение твое спрашивать, а перед фактом поставить. Ты можешь меня тут хоть всего избить, но отказаться от них не заставишь. Ясно? — моя злость сходит на нет. Просто штиль внутри, ни страха, ни боли.

— Стельмах, по-хорошему, лучше уйди с моего пути.

— Я не вижу смысла продолжать наш разговор. Успокоишься, тогда поговорим.

— Я уничтожу тебя.

— Вперед.

Развернулся, собираясь выйти, когда то самое прошлое прилетело в меня.