С полемическим задором (СИ)

Развивая предложенное нами вначале противопоставление южного и северного архетипов поведения, можно утверждать, что нордический писатель остужает страсти, преобладает над ними. Проповеди Стриндберга, в отличие, скажем, от плачей Иеремии или Соломона, горячи лишь внешне, словесно, по существу же холодны, напыщенны, риторичны и пропорциональны, как искусственный кристалл. И это правильно. Разжигание страстей происходит зачастую именно с юга: вспомним походы ратей Тамерлана, македонянина Александра, Юлия Цезаря, походы пламенного корсиканца и бесноватого австрийского ефрейтора, а также неблагоприятное представительство на отечественном престоле уроженцев Симбирска и Гори. Это что касается политики и военной экспансии. Идеологические веяния, распространяющиеся на Север из Средиземноморья, в большинстве своем также непригодны и даже вредны для жителей Севера. Не случайно в отечественной историографии бытуют две версии христианизации: крещение киевских князей и призвание варяжских гостей на княжение в Ладогу, Изборск и Бело-озеро. В этом смысле методические указания одного из наших политических лидеров насчет «последнего броска на юг» и «последнего вагона на север» имеют хотя и крикливо выраженные, но реальные направленности. Хороший запас пакового льда в Арктике и благоразумия в столицах северных государств и России потребен для того, чтобы гасить очаги пожаров на Балканах, Кавказе, Палестине, в местах религиозно-этнической скученности и вопиющей материальной бедности.

И еще одна странная общность есть у Т. Гарди и К. Гамсуна: в последние 20-30 лет жизни оба фактически отказались от сочинительства в пользу реальной жизни: Гарди писал лишь стихи, последний роман Гамсуна «Кольцо замыкается» датирован 1936 годом. Дом близ Дорсетшира, хутор на Лофотенских островах и старая усадьба Нерхольм оказались более реальными, вещными, чем романические бредни, даже если они с точностью указывали на каждую загородку для скота или мостик через протоку на десятки верст в округе. На языке русской поэзии это звучит так:

Я пережил свои желанья,

Я разлюбил свои мечты…

Тем более что мечты обоих реализовались, получены престижные литературные премии, изданы книги, распространилась слава. Истощилось то «внутреннее тепло», которое генерирует северный человек под воздействием окружающего холода. Гарди и Гамсун, всю жизнь славившие безыскусные радости бытия, - семью, любовь, любовные свидания в безлунную полночь на берегу ручья или у развилки дорог, хороводы крестьянских девушек и возвращение рыбаков с уловом, плотницкие работы или сельские свадьбы, поставлены перед фактом: этому гармоничному природному бытию приходит-таки конец. Цивилизация берет свое. Вместо бричек тарахтят автомобили, распахивается Эгдонская пустошь, линии электропередач и телеграфа карабкаются по норвежским скалам, в Сегельфосс прибывают суда из Мексики, трещит по швам семейное счастье Джуда и Сью, как оно трещало в те же годы у Карениных. А поскольку подобные трансформации в течение их долгой жизни со стороны дьявола, прогресса, торговли, техники и Гамсун и Гарди претерпевали не раз, то и выход мыслится один. Да ведь и восприемники уже есть: и Пер Лагерквист, и Сельма Лагерлеф хорошо освоили руны мастера, а в Уэльсе по таким же пустошам уже ходят герои Джона Фаулза: Подруги французского лейтенанта и всякого рода Коллекционеры. Прах Т. Гарди захоронен в Вестминстерском аббатстве рядом с могилой Диккенса, самое имя Гамсуна, несмотря на его коллаборационизм, воспринимается норвежцами как имя национального героя.

Однако есть известная грусть и ирония (во всяком случае, у чувствующего и ныне живущего) в таком исходе. Смысл она заключает простой: если даже такие исполины принесены в жертву поступательному движению, то что остается нам в наш меркантильный век лотошников, мешочников, автомобилистов?