С риском для жизни.

Куда бы я ни пошла, у всех в глазах я угадывала вопрос: что ей нужно? Кто она? Мужчины начали за мной ухаживать не только для того, чтобы меня покорить, но и для того, чтобы проникнуть в загадку моего пребывания в Швеции.

Швеция в то время поставляла железо Германии. Немцы чувствовали себя в этой стране, как в своей собственной. Франция же была далеко, и всех удивляло, что француженка не побоялась многих трудностей, чтобы попасть в Стокгольм.

В холле «Астории» со мной часто разговаривал хорошо воспитанный молодой человек, немец. Я поддерживала с ним знакомство в надежде проникнуть через него в круг его соотечественников. К несчастью, это был застенчивый, болезненный юноша, приехавший в Швецию, чтобы спокойно лечиться, далекий от войны и никого не знающий в Стокгольме.

Если бы мне удалось найти Карла Матера, я была бы спокойнее, ведь этим подтвердился бы официальный и правдоподобный предлог для моего путешествия. На я нигде не могла его найти. Поэтому история, которую я сочинила для объяснения причины приезда в Швецию, становилась ложной, подозрительной. Моего «жениха» не существовало.

Среди моих соседей по отелю была одна немка — молодая красивая блондинка с немного резкими чертами лица. Она в совершенстве говорила по-французски. Вскоре я увидела, что она заинтересовалась мной; из предосторожности я отвечала ей любезностью и приветливостью.

* * *

В то утро я еще спала. Резкий стук в дверь разбудил меня. Встревоженная, я открыла.

— Полицейский комиссар,— сказали мне двое, без церемоний входя в мою комнату.

— Но... .

— Ваши документы.

— Но,— возразила я,— неужели иностранец, желающий некоторое время прожить в Швеции, обязан являться в полицию? А кроме того, я это уже сделала.

Я показала им свои документы, находившиеся в порядке. Вошедшие, казалось, были удивлены. После минутного колебания оба агента заспорили между собой на шведском языке. Грубо, как бы рассердившись на что-то, чего я никак не могла понять, они открыли мои чемоданы, обыскали комнату, сбрасывая на пол платье, белье и верхнюю одежду. Я сидела на кровати, растерянная. Со стороны полицейских я не услышала ни одного слова извинения, которое хоть в отдаленной мере свидетельствовало бы о вежливости и уважении ко мне.

— Что вы в конце концов ищете? — крикнула я им понемецки.

Вместо ответа они пожали плечами, посоветовались между собой и, очевидно разочарованные, собрались уходить, унося мои документы. Разозлившись от такого обращения, я вырвала документы из их рук.

— Подождите меня,— сказала я с оскорбленным видом,— я оденусь и пойду с вами.

Я пошла с ними. Сомнения охватили меня. Агент-двойник из Парижа мог указать на меня как на французскую шпионку. Я далеко не была уверена в последствиях, которые мог вызвать этот инцидент.

В комиссариате меня выслушал полицейский офицер — пожилой, спокойный, равнодушный человек. Оба агента ждали, когда к ним обратятся. Кивком головы комиссар дал им понять, что они могут говорить.

— Мы ничего не нашли,— сказали они по-немецки.

— Мадемуазель,— сказал мне офицер тоже по-немецки,— не можете ли мне объяснить, зачем вы приехали в Швецию?

Я еще раз повторила, что приехала с целью отыскать своего жениха Карла Матера и что он переменил квартиру. Кроме того, я сказала, что уехала из Франции потому, что военная обстановка плохо на меня действовала.

Старый офицер медленно протянул мне доку-менты.

— Вы француженка,— сказал он.— Вам не место в Швеции. Вернитесь в свою страну, послушайте моего доброго совета.

Скверное начало...

Я в нерешительности вернулась в отель. Я не побоялась угрозы морского путешествия во время войны, чтобы добраться до Швеции, и совсем не хотела, чтобы эта жертва осталась бесполезной. Я останусь.

Вечером за обедом молодая немка Герда Нербутт, с которой я обычно здоровалась, заняла стол рядом с моим.

Она стала расспрашивать меня о Франции, а потом спросила, зачем я приехала в Швецию. Я дала ей то же объяснение, что и комиссару: искать своего жениха Карла Матера.

По ее приглашению мы пошли вместе в театр. Герда была старше меня на несколько лет и взяла меня под свою защиту, как будто я была маленькой девочкой. Она сочувственно обсуждала со мной мою драму, осуждала Карла Матера. Я старалась казаться огорченной бесплодными поисками своего жениха.

На другой день, встретив меня в холле, она сказала:

— Если вы скучаете в Стокгольме, давайте отправимся вместе в маленькое путешествие, если только мое общество вам не неприятно,

— Я очень довольна,— сказала я, будучи действительно в восхищении.

— Мои друзья пригласили меня в Вестерос. Хотите провести там со мной несколько дней?

— Обожаю всякие неожиданности. Согласна.

У меня появилась надежда. Герда Нербутт была интеллигентной немкой, и я сгорала от нетерпения посмотреть людей, к каким она меня повезет.

* * *

Оба приятеля Герды ждали нас на вокзале в Вестеросе. Высокие, тонкие, очень вежливые, с чисто немецкой внешностью. Два брата...

Они встретили нас радостно. Надвигалась ночь. Я благоразумно предупредила обоих мужчин:

— Не можете ли вы мне указать хороший отель?

Но они шумно запротестовали: